25 июня. Глупость или агрессия? - читать онлайн книгу. Автор: Марк Солонин cтр.№ 29

В первых числах февраля 1940 г., вследствие небывалых холодов, большая часть Балтики покрылась льдом, что сделало невозможным продолжение боевых действий флота. Наступило время подведения итогов. Они оказались обескураживающими. Игнорируя объявленную «морскую блокаду», в порты Финляндии с начала ноября 1939 г. до середины января 1940 г. благополучно прошло 349 (триста сорок девять) транспортных судов. Из 27 подводных лодок КБФ хотя бы один раз атаковали противника только восемь. 19 подводных лодок Краснознаменного Балтфлота так и не смогли за два месяца хотя бы один раз обнаружить и атаковать транспорт противника. И это не в безбрежных просторах Атлантики, а в узкой «горловине» Финского залива (максимальное расстояние от финского до советского берега не более 80— 100 км). Восемь подводных лодок атаковали в общей сложности 11 судов, из которых 10 не имели охранения и какого-либо вооружения. Из 11 атакованных судов потоплено всего 5 (пять), включая злополучный эстонский «Кассари». Два транспорта были потоплены торпедами, при этом было израсходовано 11 торпед. Три безоружных парохода были потоплены артиллерийским огнем (более чем странное применение подводных лодок!), при этом было израсходовано 6 снарядов калибра 100 мм и 602 снаряда калибра 45 мм [57].

Таким образом, почти не встречая вооруженного противодействия ни в море, ни в небе над Балтикой, подводные силы КБФ смогли потопить лишь 1,1% от общего числа прошедших в порты Финляндии транспортов. Такая вот получилась «морская блокада». Что же касается задачи «уничтожить финские броненосцы береговой обороны», то эти корабли (а их и было ровно два: «Ильмаринен» и «Вяйнямейнен») остались целы и невредимы, несмотря на все усилия Краснознаменного Балтфлота и его бомбардировочной авиации. Остается предположить, что имена героев древних сказаний «Калевалы», тайные финским броненосцам, спасали их от гибели…

Теперь мы можем вернуться к легенде о супермощной и почти непреодолимой «линии Маннергейма». Вот как выглядит характерный фрагмент этой «ненаучной фантастики» в блестящем исполнении талантливого публициста В. Суворова:

«„Линия Маннергейма“ строилась как абсолютный рубеж со стопроцентной гарантией непреодолимости… В ее строительстве участвовали лучшие инженеры-фортификаторы мира… За бескрайними минными полями, за противотанковыми рвами и гранитными надолбами, за железобетонными тетраэдрами и проволочными заграждениями в десять, двадцать, тридцать, сорок семь рядов густой колючей проволоки на металлических кольях, так вот, за этими заграждениями — железобетонные казематы: три, четыре, пять этажей под землю, перекрытия — полтора-два метра фортификационного железобетона, напольные (это значит „обращенные к полю боя“. — М.С.) стенки прикрыты броневыми плитами, все это завалено многотонными гранитными валунами и засыпано грунтом… Внутри у них, в каждом каземате склад боеприпасов и топлива, внутри — теплые спальные помещения, комната отдыха, и кухня, и столовая, и туалет, и водопровод, и электростанция, узлы связи, госпитали — все под землей, все под бетоном… Финские солдаты знают, что в случае ранения их ждет операционная палата глубоко под землей, там чисто, сухо и опять же — тепло…» [58].

Многое в этом тексте вполне соответствует действительности. В частности — проволока, рвы и надолбы. Остается только разобраться в том, что все это означает на практике.

Есть такое мудрое высказывание: «Генералы готовятся к прошлой войне». Это правило как нельзя лучше подходит к оценке линии долговременных финских укреплений на Карельском перешейке. «Сорок семь рядов густой колючей проволоки на металлических кольях», про которые с таким восхищением пишет В. Суворов, равно как и эшелонированные на глубину в 90 км ряды пулеметных дотов, представляли собой поистине непреодолимую преграду для пехоты и конницы эпохи Первой мировой и Гражданской войн. Впрочем, большая (две трети) часть оборонительных сооружений была построена в 1921–1924 годах, когда ничего более опасного, нежели кавалерийская лава конницы Буденного, на южных рубежах Финляндии и не ожидалось. К слову говоря, с 1919 по 1931 год сам Карл Густав Маннергейм никаких официальных должностей в военном ведомстве Финляндии не занимал, так что его «авторство» на эти сооружения является еще одним мифом. Но главное, разумеется, в другом — к зиме 1939 года пресловутая «линия Маннергейма», так и не успев сделать ни одного выстрела по неприятелю, уже безнадежно устарела. Причин этому было ровно две. Одна из них называется «танк», другая — «самолет».

Самый массовый легкий советский танк Т-26 был действительно «легким» — но только по сравнению с другими танками, средними и тяжелыми. Весил же он 9750 кг (были и более увесистые модификации), и эта стальная махина на гусеничном ходу могла порвать семь, сорок семь или сто сорок семь рядов «густой колючей проволоки» с той же легкостью, с какой Гулливер порвал тоненькие ниточки, которые в понятиях «связавших» его лилипутов были толстенными канатами. Расчистив местность от «густой проволоки» и попутно выворотив из земли злополучные «металлические колья» легкий танк Т-26 мог подойти к доту вплотную — так как пулеметные пули ружейного калибра способны были лишь высекать искорки на его 15-миллиметровой броне. Дальше было два возможных варианта действий, в зависимости от того, какой это был танк и как были расположены амбразуры в доте. Обычный («линейный») Т-26 мог несколькими выстрелами бронебойным 45-мм снарядом разбить бронезаслонку на амбразуре дота, вывести из строя пулемет и стрелков. Огнеметный («химический») вариант танка Т-26 (ОТ-130) мог вылить на амбразуру, смотровые щели и воздухозаборники дота 360 литров огнесмеси КС. Всего лучше было бы действовать поочередно: сначала линейный танк разбивает бронезаслонки, затем огнеметный танк выжигает внутренности бетонной коробки. Был еще и третий, самый гуманный способ нейтрализации пулеметного дота: танк подъезжает к амбразуре и просто закрывает ее своим бронированным корпусом.

Вот поэтому с появлением на поле боя массы танков укрепрайон, лишенный мощного противотанкового вооружения, потерял свою былую ценность. Другими словами, пулеметные доты необходимо было дополнить (именно дополнить, а не заменить — для борьбы с пехотой и конницей противника скорострельный пулемет достаточно эффективен) дотами с артиллерийским вооружением. Что прекрасно понимали советские командиры и инженеры-фортификаторы. Так, уже в составе 13 укрепрайонов 1-й очереди (постройки 1928—1937 гг.) уже были артиллерийские огневые сооружения. Правда, было их очень мало (в среднем не более 9% от общего числа дотов, да и вооружены они были устаревшими «трехдюймовками» начала XX века).

Например, в составе Могилев-Ямпольского УРа было 279 пулеметных дотов, и 18 орудийных полу капониров. [60] В Минском УРе на фронте в 160 км стояло 242 пулеметных дота (одно-, двух- и трехамбразурных), 9 дотов противотанковой обороны с вращающимися башнями танка Т-26, 16 орудийных полукапониров на два 76,2-мм орудия и один 4-орудийный капонир. Летичевский УР (Украина) на фронте в 122 км имел 354 дота, в том числе 11 артиллерийских. Примечательно, что летом 1941 г. командующий 12-й армией генерал-майор Понеделин оценил эти 343 пулеметных дота (без малого три на один километр фронта!) словами: «УР невероятно слаб» [50].