– Думаю, ты догадываешься, о чем я говорю, – сказал он.
– Нет, я не понимаю.
Он глубоко вздохнул и сказал:
– Говорят, что вы с отцом хорошо ладите, ведь так?
– Да, и что с того?
– Он когда-нибудь рассказывал о своей тайной жизни?
Точно, он говорил о Человеке-Муравье. Вау, удивительно, как хорошо она понимала людей. Может быть, стать психологом после окончания школы? Ну, если она вырастет, и сейчас это «если» было под большим вопросом.
– Нет, – сказала Кэсси. – Никогда.
– Ты не замечала ничего необычного? – спросил он. – Например, как он общается с насекомыми.
– Насекомыми?
– Да, – сказал мужчина. – Или, если быть точнее, я имею в виду муравьев.
– Муравьев? – спросила Кэсси. – Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Хорошо, спрошу напрямую, – сказал он. – Твой отец – Человек-Муравей, верно?
– Что? О чем вы говорите?
– Он знаком с Пимом, ученым, – продолжил незнакомец. – Пим дал ему костюм.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала Кэсси. – Мой отец – это мой отец. Подождите, так вся эта заварушка из-за этого? Вот почему вы похитили меня, потому что вы действительно думаете, что… О боже мой, это безумие. Не могу поверить, что это происходит наяву.
Хм, ее игра была не так уж плоха. Если она отсюда выберется, нужно подумать об участии в одной из школьных пьес в следующем году.
– Полагаю, ты лжешь, – сказал мужчина.
Ну, возможно, игра была не такой уж хорошей.
Хотя она не сдалась.
– Сами подумайте, – сказала она. – Если бы мой отец был Человеком-Муравьем, с какой стати тогда агентам ФБР защищать нас от вас? Когда-нибудь об этом задумывались? Если бы он был супергероем, ему бы не нужна была защита. Он сам мог бы себя защитить, верно?
Стало тихо. Кэсси гордилась собой, что придумала все это с ФБР. Казалось, это подействовало на преступника – по крайней мере заставило его задуматься.
Немного погодя он сказал:
– Ты его дочь, все верно. Такая же упрямая, как Скотт. Но знаешь что? Я верю в интуицию, и у меня есть предчувствие, что ты недоговариваешь. Позволь тебя предупредить – ты совершаешь ошибку, которая может стоить тебе жизни.
– Да прекратите уже меня пугать, – сказала Кэсси. – Надоело. Я не боюсь вас и не боюсь ничего, так что не сработает.
– Точно, – сказал он, – прямо как твой отец.
Затем она услышала, как мужчина вышел из комнаты и с грохотом захлопнул дверь.
Кэсси не знала, чего ждать дальше. Она не была уверена, который сейчас час, день или ночь. Она думала, что был еще день, потому что не была голодной или уставшей. Но что будет дальше? Они ее покормят? Где она будет спать?
В кино, когда люди были привязаны к стулу, они просто немного трясли руками – и через несколько секунд оказывались на свободе. Но в реальности все оказалось намного сложнее. Кэсси пыталась пошевелить руками по кругу, чтобы проверить, можно ли ослабить веревки, но ее привязали слишком туго. Она продолжала это делать, и наконец одна из веревок на ее руке немного ослабла.
Затем она услышала выстрелы.
Кэсси пыталась убедить себя, что звук идет из телевизора, что они не настоящие, но она прекрасно все понимала. Прозвучало четыре выстрела, может, пять, и она услышала мужской крик или даже вой. Все происходило так быстро, что не передать словами. Спустя мгновение послышался еще один выстрел, и все стихло.
Тишина пугала больше всего. Ей хотелось закричать, но она была слишком напугана. Все еще с плотной повязкой на глазах, она не могла ничего видеть, что делало тишину еще тише. Затем ей в голову пришла ужасная мысль: «А что, если в доме все умерли?» И вдруг отец никогда не придет? Она останется здесь, привязанная к стулу, и в конце концов умрет.
Кэсси продолжила извиваться, пытаясь развязать веревки.
Долгое время, или ей только так показалось, царила полная тишина. Потом она услышала шаги. Кто-то шел по коридору по направлению к комнате. Дверь, скрипнув, отворилась.
Если ей суждено умереть, она хотела, чтобы это произошло как можно скорее. По крайней мере, так будет лучше, чем сидеть привязанной к стулу, умирая от голода. Через несколько секунд все закончится. Она перестанет думать и больше не почувствует страха. Кэсси ненавидела чувство страха.
Она услышала щелчок. Кэсси никогда не стреляла, но видела много раз по телевизору, как это делают другие, и знала, что щелчок оружия звучит именно так.
– Давай, – сказала она. – Сделай это. Мне уже все равно.
Возможно, она была шокирована, потому что ничего не чувствовала. Точнее, ничего, кроме безразличия. Кэсси никак не могла помешать этому, совсем никак. Она никогда не почувствует первый поцелуй, больше никогда не увидит Таккера. Она останется в темноте навсегда.
Но выстрела не последовало. Кэсси услышала, как кто-то вышел из комнаты и пошел по коридору. Она осталась одна.
Глава 14
ПЕРЕПРЫГИВАЯ с машины на машину, Скотт держал путь через мост Джорджа Вашингтона на парковую дорогу Палисейдс. Он мог сверять маршрут и время по шлему благодаря новейшей технологии. Шлем был оснащен голосовой активацией и функцией появления изображения прямо перед глазами, совсем как HUD
[13] Тони Старка. Скотт вроде как позаимствовал эту технологию у Тони. Тот был не против, хотя они всегда соревновались друг с другом и подшучивали над новейшими изобретениями друг друга. С тех пор как Скотт переехал в Нью-Йорк, он не располагал большим количеством времени, чтобы следить за быстрым развитием технологий, но всегда сам изобретал что-то новое. Работа над костюмом Человека-Муравья была бесконечной и полностью его затягивала.
Скотт показал хороший результат: он с легкостью добрался до Уоллкилла к нужному времени. Ему необходимо было все сделать вовремя, и Кэсси должна быть в порядке. Все другие варианты не входили в его расписание. Светло будет примерно до 20:00, но его это мало волновало, так как костюм был оснащен прибором ночного видения. А вот движение автомобилей могло стать для него проблемой. И он с ней столкнулся, приближаясь к выезду на трассу I-87.
Пробка была большой. Автомобили стояли впритык друг к другу. Скотт попытался перепрыгнуть с машины на машину и немного ускориться. Он передвигался настолько быстро, насколько может Человек-Муравей, но никак не со скоростью 55 миль в час. Он запрыгнул на спину мотоциклиста, который двигался вдоль обочины, чтобы обойти пробку, но это ненамного его ускорило.