Король Георг V - читать онлайн книгу. Автор: Кеннет Роуз cтр.№ 31

За три дня к выставленному в Вестминстер-холле катафалку пришли попрощаться с королем 250 тыс. подданных. Сэр Шомберг Макдоннелл, секретарь Его Величества канцелярии, замечает, что первыми из них были «три женщины из числа белошвеек, очень плохо одетые и очень почтительные». Их чувство приличия, добавляет он, составляло резкий контраст по сравнению с более высокопоставленными скорбящими: «Был здесь и премьер-министр вместе с мисс Асквит; прислонясь к одной из напольных ламп, он наблюдал за проходящими. Эту его позу и общее поведение лично я нахожу довольно оскорбительными. Боюсь, что он перед этим хорошо отобедал и был склонен рассматривать происходящее как некий спектакль».

Поведение министра внутренних дел Уинстона Черчилля было еще более вызывающим. Вечером, в 22 ч. 40 мин., когда зал был уже закрыт на ночь, он с семьей на четырех автомобилях нагрянул в Вестминстер, чтобы взглянуть на гроб короля. Получив отказ, стал спорить, оскорбил возмущенного служителя и лишь тогда уехал. Подобное поведение было вообще характерно для первых лет карьеры Черчилля. Несколькими днями раньше, во время официальной аудиенции у нового короля, он внезапно заявил, что в конституцию необходимо внести большие изменения. Монарх, задетый бестактностью Черчилля, сумел себя сдержать, лишь заявил, что против всяких резких изменений.

На похоронах в Виндзоре присутствовали восемь королей и один император; расходы на их содержание и содержание других официальных участников траурной церемонии составили 4644 фунта. Сразу за гробом шествовал любимый терьер короля Эдуарда по кличке Цезарь; и германский император иронично заметил, что ему в жизни приходилось совершать много одиозных поступков, но ни разу не доводилось уступать место собаке. Маленькая дочь лорда Кинноулла, которая присутствовала на похоронах и на которую церемония произвела сильное впечатление, в тот вечер отказалась молиться на ночь. «Это не имеет смысла, — объяснила она. — Бог слишком занят, распаковывая вещи короля Эдуарда».

Охваченному скорбью новому королю, однако, пришлось столкнуться с теми мелочами протокола, которые при дворе часто выходят на первый план. Так, представители Королевской конной гвардии считали, что именно им, а не гренадерам должна быть доверена охрана гроба с телом Эдуарда VII перед отправкой его из Букингемского дворца в Вестминстер-холл. Действительно, соглашались гвардейцы, именно гренадеры в 1901 г. охраняли в Остине останки королевы Виктории, но это была частная резиденция, а не королевский дворец. Вопрос был переадресован лорд-канцлеру, ^[32] который мудро заключил, что в деле назначения своих слуг для исполнения той или иной миссии суверен не может быть связан какими-либо прецедентами.

Другим раздражающим фактором стала полная некомпетентность в административно-хозяйственных вопросах герцога Норфолкского, который в качестве наследного графа-маршала Англии ^[33] отвечал за организацию похорон в церкви Святого Георгия в Виндзоре. Всего за день до службы в объявленном им распорядке выявилось множество ошибок, так что одному из придворных и четверым клеркам пришлось провести взаперти несколько часов, переписывая его заново. «Я люблю герцога, — говорил король Георг Шомбергу Макдоннеллу, — он очаровательный, честный, прямодушный маленький джентльмен, лучше некуда. Но как деловой человек он никуда не годится. Вот я и спрашиваю Вас, Шом, разве мне не тяжело?»

Но больше всего хлопот в эти первые дни нового царствования доставляла королю волевая, с властным характером сестра королевы Александры Мария Федоровна. Вдовствующая российская императрица побуждала вдову короля Эдуарда занять место впереди жены царствующего государя: этому обычаю следовали в Санкт-Петербурге, но отнюдь не при Сент-Джеймсском дворе. ^[34] С характерной для них сдержанностью ни король Георг, ни королева Мария не пожелали в такой момент спорить с королевой Александрой, и вдовствующая императрица добилась своего. Таким образом, во время похорон возле гроба стояла королева Александра в сопровождении сестры, тогда как королева Мария заняла менее почетное место.

Доставляли беспокойство и некоторые дипломатические представители. Французский министр иностранных дел мсье Пишон был шокирован тем, что в похоронной процессии впереди него оказались принцы Орлеанского дома, и пожаловался министру иностранных дел сэру Эдварду Грею. Оказавшись в одной карете с экс-президентом США Теодором Рузвельтом, он также заговорил о пренебрежении, с которым якобы относятся здесь к представителям республик. Их кучер, негодовал он, одет в черное, тогда как кучера следующих впереди королевских карет одеты в багряно-красные ливреи. Рузвельт отнесся к его словам равнодушно и заметил, что был бы доволен даже в том случае, если бы кучер был одет в желтое с зеленым. Это ехидное замечание, произнесенное на скверном французском, Пишон понял с точностью до наоборот, решив, что Рузвельт желает, чтобы кучер был одет именно в такие цвета.

Специально присланные для участия в похоронах дипломаты также не всегда желали соблюдать установленное правило, по которому они обладали более высоким статусом, чем их посольства и миссии в Лондоне. Незадолго до аудиенции у короля — а он должен был принять всех по очереди в установленное время — один из них написал записку королевскому распорядителю лорду Орматуэйту, прося принять первыми его вместе с соотечественниками, поскольку на этот день у них назначена важная встреча в Манчестере. Орматуэйт, подавив искушение немедленно отвергнуть эту просьбу, решился передать ее королю. Вечером получил ответ. Вероятно, он ожидал вспышки гнева, но в записке, нацарапанной карандашом, было лишь несколько слов: «Я приму их последними».

Другие проблемы нового царствования не были разрешены так же по-императорски.

Когда король Георг V взошел на трон, оставалось всего несколько недель до его сорокапятилетия. Хотя он был едва ли ниже ростом, чем его отец, ему все же не хватало величественной осанки покойного короля. Всю жизнь он оставался довольно худым, отвергая обувь на высоких каблуках, с помощью которых Эдуард VII увеличивал свой рост. Когда леди Минто принимала в Доме правительства в Калькутте тогда еще принца Уэльского, она отметила, что Книга взвешиваний, в которой должны были регистрироваться даже самые именитые гости, открывалась записью от 3 января 1876 г., сделанной будущим королем Эдуардом VII: «Альберт Эдуард, — шутливо писал он, — 14 ст. 9 и 3/4 ф., ^[35] в тяжелой военной форме». Ровно через тридцать лет его сын сделал свою запись: «Георг П.: 10 ст. 7 ф.». ^[36] За четверть столетия он едва прибавил семь фунтов. ^[37] Затем болезнь лишила его привычной физической нагрузки, и в 1930 г. он записал в своем дневнике: «Обратился к портным, чтобы перешили мою форменную одежду, которая, увы, стала чересчур тесной!»