Во власти стихии - читать онлайн книгу. Автор: Тами Олдхэм-Эшкрафт cтр.№ 19

Мне под руку попалось весло. Может, с его помощью получится привлечь внимание к яхте, только как сделать его заметным на фоне моря? Я огляделась, а потом вспомнила, что у Ричарда была красная футболка с надписью: «Бухта аквалангистов – мы доберемся до дна». Я обтянула футболкой лопасть весла. Красный, цвет любви – цвет крови.

– Красный, цвет спасения, – подсказал Голос.

Я забросила весло наверх, в кокпит.

Заставляя себя работать, я принялась энергично выгонять шваброй мусор. Наполнила ведро соленой водой и отыскала губку. Пока я орудовала шваброй, что-то заскрежетало по ободранному стеклопластику корпуса. Взяв предмет большой губкой, я рассмотрела его. Боже мой, это мои наручные часы. Какого черта они здесь делают? Нет, это дар Божий. Я окунула часы в ведро с соленой водой, губкой и указательным пальцем стерла с них грязь. Глядя на циферблат, я наблюдала, как часы отсчитывают секунды. На циферблате значилось 09:33. Я взглянула на часы на переборке: они показывали девять тридцать пять. Невероятно обрадованная, я выпалила вслух:

– Теперь я могу точно узнать свое местоположение, сверив утренние показания с полуденными.

Я уронила губку в ведро, подошла к шкиперскому столу и взяла карандаш и бумагу. Вытащив секстан из ящика, я осторожно понесла все эти спасительные средства наверх.

Усевшись на гик верхом, я поймала солнце в зрительную трубу секстана. Я медленно поворачивала алидаду за регулировочную рукоятку, и отраженное изображение солнца приблизилось к горизонту. Я запустила секундомер на часах. Потом покачала секстан из стороны в сторону, пока солнце не «село» на горизонт. Как только я увидела, что изображение солнца коснулось нижним краем линии горизонта, я остановила секундомер и записала время: девять часов, пятьдесят четыре минуты и двадцать семь секунд. После этого я посмотрела, на какое деление лимба указывает стрелка, и записала градусы. Затем я повторила весь процесс с начала, сделав в общей сложности три замера. Эти три цифры давали возможность выбрать значение, которое, по моим ощущениям, точнее всего фиксировало момент, когда солнце касалось горизонта.

Я взяла часы, секстан и свои записи, унесла вниз и вычислила с помощью «Морского навигационного ежегодника» и «Астрономических таблиц» мои ЛП – линии положения. Закончив подсчеты, я нанесла ЛП на прокладочный планшет.

– Ясно, – сказала я себе, – я где-то на этой линии.

Около полудня я с энтузиазмом проделала всю процедуру еще раз. Эти показания позволят мне «зафиксировать себя в пространстве», точно скажут, где я нахожусь.

Я оказалась на ста тридцати четырех градусах западной долготы и на восемнадцати градусах северной широты. Это была хорошая новость. Мне больше не придется гадать о своем местоположении. Я была ближе к Гавайям, чем думала.

С нетерпением я дожидалась седьмого дня, чтобы еще раз взять высоту солнца и узнать, как далеко я продвинулась за ночь.

Поскольку день начался спокойно, мне не было нужды сидеть у штурвала. Чтобы отвлечься от мыслей о Ричарде, я ушла вниз и снова принялась за уборку. К своей огромной радости, я нашла бизань-стаксель. Для легкого ветерка бизань-стаксель подходит лучше поднятого мною штормового стакселя. Мое временное парусное вооружение станет с ним еще эффективнее, надеялась я.

Та еще работа – выволакивать неподъемный бизань-стаксель через люк на носу и затаскивать на бак. Я спустилась в каюту, чтобы принести дополнительные лини, и тут судно внезапно накренилось. Нет, только не это, подумала я, стремительно выскакивая на палубу лишь для того, чтобы увидеть, как бизань-стаксель медленно погружается в море.

– НЕТ, НЕТ, НЕТ. ПРОКЛЯТЬЕ. НЕУЖЕЛИ Я НИКОГДА НЕ НАУЧУСЬ? – разразилась я гневной тирадой. А потом села и заплакала.

– Прекрати плакать, Тами.

– Заткнись.

– Тебе необходима эта жидкость, у тебя будет обезвоживание.

– ПРОСТО УМОЛКНИ. ЭТО МОИ СЛЕЗЫ, И Я ПЛАЧУ, ЕСЛИ ХОЧУ! – выкрикнула я, а потом прыснула со смеху: на ум пришла песня с этими словами, и я вспомнила, что там речь шла о вечеринке – всего лишь какой-то вечеринке ^[11].

Но я понимала, что Голос прав, во мне осталось так мало воды. Слезами горю не поможешь.

– Я могу пить морскую воду, – с вызовом сказала я Голосу.

– Тогда ты сойдешь с ума.

– Я уже сошла с ума.

– Может быть, но ты ведь не дура.

– Я только что упустила за борт парус, довольно глупо с моей стороны.

– Что ж, могу поспорить, второй раз ты такого не допустишь.

– Тут ты прав, потому что другого паруса у меня нет.

– Наверное, стоит порадоваться тому, что у тебя есть штормовой стаксель, и заняться утренними замерами.

Поразмыслив, я вытерла слезы с лица и слизнула с пальцев все капли до последней. Судорожно вздохнув, я уставилась на штормовой стаксель, вяло обвисший на торчавшем вертикально гике. К чему стараться? Может, просто скатиться за борт, как бизань-стаксель, да и покончить со всем. Но мне очень хотелось сделать утренние замеры. Я посмотрела на часы, было почти девять. Я спустилась в каюту и взяла там карандаш, бумагу и секстан.

Результаты первых измерений выглядели неплохо.

Однако, взяв высоту солнца в полдень, я была потрясена. Согласно моим вычислениям, я находилась на 132° з. д. и 18°11˝ с. ш. Я потеряла два градуса долготы! Это что, сто двадцать миль? Как будто я всю ночь двигалась назад. Что случилось? Я была совсем не так далеко на западе, как надеялась. Все шло наперекосяк. Я сидела у штурвала, клокоча от негодования и злости. Теперь, когда я лишилась иллюзий, тело и ум разом ощутили всю накопившуюся боль.

В два пополудни я в третий раз за день взяла высоту солнца. Да, два градуса долой. Чтобы как-то заглушить отчаяние, я открыла банку со сладкими персиками и несколько часов смаковала их, поддевая ломтики вилкой. К черту арахисовое масло.

Похолодало. Я натянула джинсы и штормовку и снова уселась за штурвал управлять яхтой, как делала это последние пару дней. Покончив со сладкими персиками, я долго и безуспешно пыталась вспомнить, почему Ричард считал, что так важно оставаться на палубе, и не хотел спускаться за мной перед крушением. Знай я тогда, что смотрю на него в последний раз, в последний раз ощущаю прикосновение его кожи, в последний раз вижу его улыбку – последний проблеск любви, – я выскочила бы из каюты, к нему. Я бы вцепилась в него, как гигантский осьминог вцепляется в свою добычу, и унеслась бы вместе с ним на дно в последнем горячечном объятии. Мы бы умерли вместе, прославляя любовь, пока смерть не разлучила бы нас.