Рок семьи Романовых. "Мы не хотим и не можем бежать..." - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Раппапорт cтр.№ 72

Немцы беспокоились также и о благополучии тех членов императорской семьи, которые содержались под стражей в Крыму. Это беспокойство было настолько велико, что в начале июня туда для проверки положения, в котором они оказались, был отправлен германский военный атташе. Он передал Дагмар (вдовствующей императрице Марии Федоровне) предложение укрыться в Германии, но она отказалась; она твердо стояла на том, что каким бы образом она ни уехала из России, она не станет этого делать с помощью Германии⁹. Однако поскольку теперь германские войска занимали Украину, а в мае заняли Крым – что значительно снизило угрозу для Дагмар (Марии Федоровны), ее дочерей, зятьев и внуков и еще нескольких Романовых, – к ним потянулись монархисты.

В Киеве бывший глава Императорской канцелярии Александр Мосолов встретился с двумя другими людьми, близкими к императорской семье: князем Кочубеем и герцогом Георгием Лейхтенбергским, чтобы обратиться к Германии с просьбой помочь Романовым. Герцог Лейхтенбергский приходился Николаю дальним родственником и также был кузеном наследника королевства Бавария. Используя свои связи, он сумел получить аудиенцию у генерала Айшорна, командующего германской оккупационной армией на Украине, и у начальника его штаба. Оба они пообещали выделить средства, необходимые для эвакуации Романовых из Екатеринбурга и далее по Каме и Волге. Зная, что Николай – как и его мать Мария Федоровна – никогда не согласится с тем, что его будут освобождать немцы, Мосолов отправил письмо кайзеру через барона Альвенслебена, немецкого адъютанта украинского гетмана. Он просил его дать гарантии, что после освобождения Романовы смогут поселиться в Крыму и их не будут принуждать ехать в Германию. Но Мосолова ждало разочарование. В долгожданном ответе на его письмо его просто уведомляли, что Вильгельм не может действовать без согласия своего правительства. Это могло быть завуалированным признанием того, что Вильгельм не может пойти на риск спровоцировать реакцию спартаковцев – радикальных немецких социалистов, которые уже тогда строили планы его свержения. Тогда Мосолов обратился к графу фон Мумму, германскому послу при гетмане, и опять получил отрицательный ответ. Мумм, как он вспоминал позднее, был удивлен его предложением и отказал ему в помощи. Освобождение царя не является для немцев приоритетом, сказал он¹⁰.

И из этих бесед, и из разговоров немецкого министра иностранных дел Кюльмана с советским послом Иоффе в Берлине явствует, что официальная немецкая политика в отношении Романовых ограничивалась дипломатической риторикой – призывами заботиться о них надлежащим образом и держать их в безопасном месте и в приличных условиях. Но произошедшие затем события застали всех врасплох: германский посол, граф Мирбах, был убит. 6 июля, рассчитывая вновь разжечь конфликт между Германией и Россией, левые эсеры застрелили его в посольстве в Москве. Мирбаха заменил Карл Хеффелрих, а ответственным за переговоры о Романовых остался все тот же доктор Курт Рицлер, который отвечал за них и при Мирбахе.

Убийство Мирбаха поставило и без того ослабленное Советское правительство перед угрозой серьезного кризиса – теперь ему грозил путч со стороны левых эсеров и других антибольшевистских элементов¹¹. В ответ на убийство своего посла немцы потребовали, чтобы им разрешили разместить в Москве батальон своих войск для охраны посольства. Хотя Ленин и отказался выполнить это требование, немцы не могли позволить себе силовой ответ, так как им приходилось концентрировать слишком много войск на своем Западном фронте. Незадолго до этого императорская германская армия перебросила с Восточного фронта более пятидесяти дивизий на Западный, чтобы возобновить крупнейшее наступление на Марне. Так что теперь немцам приходилось держаться за большевиков, какую бы неприязнь последние у них ни вызывали, одновременно ведя игру с выступающими против большевиков монархистами. Это позволяло им поддерживать рознь в России, извлекая выгоду из сложившегося там «военного паралича»¹².

К концу июня британцы также начали заигрывать с противниками большевиков. Роберт Брюс Локхарт установил связь с антибольшевистским «Национальным центром» – тайной организацией, возглавляемой профессором Петром Струве и другими руководителями партии кадетов, и с политиками из Правого центра, которые выступали за установление военной диктатуры и в конечном итоге за восстановление монархии. Сотрудники британской разведки, действовавшие под командованием Стивена Элли в Мурманске, тоже вели переговоры с монархистами, а также с другими оппозиционными партиями – с правыми эсерами в частности. Их призывали поддержать интервенцию войск Антанты, которые теперь прибывали на север России. Однако если Антанта не будет действовать быстро, ее опередят немцы, которые «восстановят порядок и реставрируют монархию», – предостерегал британский консул в Петрограде Артур Вудхаус¹³. Британцы совсем не желали, чтобы в России установилась гегемония Германии с марионеточным царем. Самым эффективным способом координации действий антибольшевистских и антигерманских сил, направленных на свержение советского режима, в этой ситуации могло бы стать освобождение Романовых и сплочение вокруг них. Но если правительства стран Антанты действительно это поняли, то это понимание пришло к ним слишком поздно. Самый сильный козырь оказался на руках у немцев: в Москве все ожидали крупномасштабного германского вторжения.

До наших дней дошло невероятно мало документальных свидетельств вовлеченности Германии в вопрос о судьбе Романовых в 1917–1918 годах, если не считать официальных документов германского Министерства иностранных дел и нескольких хаотических комментариев кайзера. И это не может не озадачивать, особенно сейчас. На заседании Украинского государственного совета 5 июля в Киеве барон Альвенслебен заявил, что «кайзер Вильгельм желает любой ценой спасти государя, царя Николая II». По воспоминаниям невестки Вильгельма кронпринцессы Сесилии, Вильгельм не спал ночами, беспокоясь о судьбе Романовых. Но в мемуарах самого Вильгельма ни о чем подобном нет абсолютно ничего, а бумаги Альвенслебена, которые могли бы пролить свет на эти последние, полные драматизма дни, до нас не дошли¹⁴. В мемуарах брата Александры Эрни, который, как известно, делал Советскому правительству представления насчет безопасности своих сестер Александры и Эллы (Елизаветы Федоровны), также нет никаких упоминаний на сей счет. Что касается частных бумаг и дневников помощника Мирбаха, Рицлера, а также бумаг самого Мирбаха, то в них вообще нет никаких упоминаний об усилиях, которые предпринимались германскими дипломатами для спасения Романовых в 1918 году. Правда, в 1921 году Рицлер передал ту ключевую дипломатическую переписку, которая упоминается в этой книге, следователю Соколову, расследовавшему дело об убийстве царской семьи.

Если бы материалов было больше, это могло бы стать ценным аргументом против широко распространенного убеждения в том, что в это время немцы не делали ничего, чтобы помочь царской семье. Единственное, что дошло до наших дней, – это загадочная ремарка, сделанная секретарем Мирбаха Фрайхером фон Ботмером в своем личном дневнике 22 июля 1918 года, в которой говорится, что «германская сторона пыталась предпринимать «определенные» действия, чтобы по дипломатическим каналам помочь царской семье»¹⁵.