Рок семьи Романовых. "Мы не хотим и не можем бежать..." - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Раппапорт cтр.№ 24

Вечером того же дня председатель Совета меньшевик Николай Чхеидзе сообщил, что Временное правительство уступило нажиму и «не позволит бывшему царю и его семье покинуть Царское Село без прямого согласия Исполкома», который к этому времени уже постановил «незамедлительно принять чрезвычайные меры», если будет совершена такая попытка⁸. Созданная Советом собственная сеть наблюдателей должна была контролировать выполнение правительством своего обещания, подтверждая, что царская семья остается под замком в Александровском дворце⁹. Французский посол Морис Палеолог отметил, что Совет также «расставил «революционных» гвардейцев в самом Царском Селе и на ведущих из него дорогах, дабы предотвратить тайный вывоз государя и государыни» Временным правительством или кем-либо еще¹⁰.

Так что уже вечером накануне того дня, когда министр иностранных дел Милюков наконец получил от британцев предложение о предоставлении императорской семье убежища, Временное правительство оказалось в безвыходном положении: они не могли надеяться благополучно эвакуировать императорскую семью из России, пока Петроградский Совет делал все возможное, чтобы этому помешать, и требовал суда над Николаем и его казни.

Таким образом, поступившее на следующее утро предложение британского правительства практически было уже совершенно бесполезным. В истории оно осталось лишь очередным клочком бумаги с пустыми обещаниями. Почему же тогда Милюков не остановил фарс и продолжил обсуждать эвакуацию царской семьи, которая, как он уже знал, была логистически невозможна, а если бы все-таки была предпринята, закончилась бы насилием? Вопрос об отправке Романовых за границу уже через неделю после отречения царя стал чисто академическим. И все же яростные споры о том, кто именно виноват в последовавшей затем постыдной катастрофе, будут вестись еще несколько десятилетий.

* * *

Упорное стремление Петросовета вырвать контроль над судьбой семьи Романовых из рук правительства, вынудило Временное правительство принять ответные меры. Новому министру юстиции, эсеру Александру Керенскому ^[13], занимавшему также должность заместителя председателя Исполкома Петросовета, был поручен надзор за обеспечением безопасности имперской семьи в Царском Селе до тех пор, пока не будет устроено их будущее. «Мы считали всякое проявление мстительности недостойным для свободной России», – вспоминал впоследствии Керенский. Арест царя, царицы и их семьи, уверял он, был мерой защитительной, а вовсе не карательной, и он полагался на полковника Кобылинского, который вскоре будет назначен начальником гарнизона Александровского дворца, чтобы обеспечить справедливое отношение к царской семье и предотвратить нарушения режима безопасности¹¹. А пока, чтобы успокоить нестабильную обстановку, и с одобрения сэра Джорджа Бьюкенена Временное правительство заверило Петроградский Совет, что оно пока не сообщило Николаю о предложении британцев. В разговоре с глазу на глаз с Милюковым Бьюкенен согласился, что прежде чем заводить с царем и его женой речь о предоставлении им убежища, надо решить два важных вопроса. Правительству будет необходимо «преодолеть сопротивление Совета… и их величества ни при каких обстоятельствах не могут тронуться в путь, пока не оправятся от болезни их дети»¹². Внешний периметр дворца теперь охраняли 300 солдат; все телефонные и телеграфные аппараты были вынесены за его границы; вся почта, и входящая, и исходящая, тщательно проверялась. Прогулки на свежем воздухе в отгороженной части парка строго регламентировались. Те приближенные императорской семьи, которые не приняли предложения Временного правительства покинуть ее, тоже теперь стали узниками¹³.

Керенский и Милюков вели сложную двойную игру: с одной стороны, они пытались успокоить Петросовет, заверяя его в том, что не позволят Романовым выехать из России, а с другой – вели с Англией переговоры именно о таком исходе. А в Царском Селе семья бывшего императора и ее приближенные томились неизвестностью; Николаю и Александре по-прежнему ничего не говорили насчет того, где они окажутся в конце концов. Сами они посчитали наилучшим вариантом отъезд в Норвегию – как сказала Александра своей фрейлине баронессе Буксгевден, это было бы хорошо для здоровья Алексея¹⁴. По крайней мере, именно такие сведения просочились в западную прессу, отчаянно жаждущую хоть какой-нибудь более или менее надежной информации об императорской семье. Согласно сообщению в Copenhagen telegram, «бывший царь попросил разрешения отпустить его сына в Норвегию, чтобы тот поправил здоровье». Liverpool Echo в статье «Будущий дом бывшего царя» от 29 марта активно спекулировала на тему о том, приедет ли императорская семья в Англию или нет. В газете отмечалось, что из «хорошо информированного источника» пришло сообщение о вероятности того, что «в конце концов русская царская семья обоснуется в Дании»¹⁵.

Днем позже появился первый признак того, что официальная позиция Британии меняется. С того момента, как правительство выразило свое неодобрение отправкой его личной телеграммы царю, король Георг терзался сомнениями, стоит ли ему все же предоставлять убежище Романовым, и в четверг 30 марта он дал указание лорду Стэмфордхэму написать письмо министру иностранных дел:

Британское правительство три дня размышляло над этим посланием, прежде чем дать королю ответ. Оно никогда не поощряло идеи предоставления императорской семье убежища в Англии, надеясь, что это может сделать и Дания, и даже Швейцария, и тем не менее под давлением Милюкова оно поступило достойно и официально пригласило Романовых в страну. И хотя теперь оно понимало, что король изменил свое мнение, Дэвид Ллойд Джордж оказался в весьма щекотливом положении. И на следующий день Стэмфордхэм был проинформирован, что «правительство считает, что если положение не изменится, сейчас невозможно отозвать приглашение, и посему оно надеется, что король согласится подтвердить его». Конституционному монарху оставалось только уступить. На следующий день от Стэмфордхэма пришел краткий ответ, в котором Бальфуру сообщалось, что король «будет считать вопрос закрытым, разве что российское правительство примет какое-либо иное решение по этому вопросу»¹⁷.

Но что именно представляли собой эти соображения общей целесообразности, которые так беспокоили короля Георга? Говоря вкратце, он опасался роста леворадикальных настроений – в Британии за революцию и против приезда российской императорской семьи ратовали носители тех же идей, адепты которых в Петрограде делали все, чтобы не выпустить Романовых из России. И то, что поначалу представлялось простой демонстрацией человеколюбия, теперь начало обрастать опасными политическими обертонами. Речь шла уже не только об антимонархических или антивоенных настроениях, способных подорвать положение Антанты на фронтах Первой мировой – перед королем грозила встать очень неприятная моральная дилемма, которая к тому же была очень личной.