Большая ничья. СССР от Победы до распада - читать онлайн книгу. Автор: Василий Попов cтр.№ 41

Ряд отечественных историков считает, что в своем решении по Кубе советское руководство стремилось «получить политические выгоды в противостоянии двух лагерей», что кубинский кризис был типичным порождением холодной войны, т. е. объясняют его стремлением СССР и США занять господствующее положение в мире. В случае удачи Советский Союз получал «форпост» социализма в Латинской Америке и приставленный к самому «виску» Соединенных Штатов ядерный «пистолет».

На октябрьском пленуме в 1964 г. эта хрущевская инициатива была обозначена как «жонглирование судьбами народа» и «авантюризм», нанесший ущерб нашему государству и ухудшивший советско-кубинские отношения. Хрущев обвинялся также в том, что в своем безудержном стремлении помочь националистическому движению в третьем мире он «пренебрег национальными интересами Советского Союза». Однако Хрущев защищал свое решение тем, что, по его мнению, в кубинском вопросе «риск был неизбежен» .

Российский историк А. Фурсенко и американский историк Т. Нафтали, написавшие наиболее полный отчет о самом опасном противостоянии великих держав во второй половине XX в., пришли к выводу, что «тайные действия Кеннеди и ядерный гамбит Хрущева оказались не только дорогостоящей неудачей, но и катализатором опасного развития событий в период холодной войны. Даже после разрешения кризиса Куба оставалась тяжелым грузом, прямо или косвенно вызвав покушение на Кеннеди и подтолкнув к смещению Хрущева» .

Западные исследователи отмечают ту особенность, что «ракетный кризис» 1962 г. выглядел таковым только в глазах Запада, поскольку советское общество практически «ничего не знало о происходящих событиях» и рассматривало произошедшее исключительно сквозь призму «борьбы за мир».

Замысел Хрущева основывался на скрытном развертывании группы советских войск на Кубе, чтобы поставить американское руководство перед свершившимся фактом. Ставка на внезапность, считают отечественные историки, была сделана потому, что у Москвы отсутствовали легальные основания для размещения советских ракет на Кубе. Не было у Хрущева и надежных свидетельств относительно планов американского вторжения на Кубу. 18 мая 1962 г. на заседании Совета обороны состоялось обсуждение возможности размещения на Кубе советских войск с ракетно-ядерной техникой, а 24 мая Генштаб подготовил записку о создании на Кубе группы войск (операция «Анадырь»). В тот же день состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором протокол не вели. На одной странице было записано секретарем Совета обороны генерал-полковником С.П. Ивановым:«1. Мероприятие “Анадырь” одобрить целиком и единогласно (по получении согласия Ф. Кастро). 2. Направить комиссию к Ф. Кастро для переговоров» .

В мае 1962 г. советская делегация посетила Кубу. В состав делегации под чужими фамилиями входили главнокомандующий ракетных войск маршал С.С. Бирюзов и только что назначенный послом на Кубе бывший резидент КГБ А.И. Алексеев. По возвращении делегации в Москву было созвано новое заседание Президиума ЦК, на котором доложили, что кубинское руководство согласилось с размещением советских ракет практически без колебаний .

10 июня члены Президиума ЦК КПСС единогласно проголосовали за размещение на острове Куба группы советских войск, взяв за основу ракетные войска.

Операция «Анадырь» проводилась в обстановке абсолютной секретности, немногим более десяти человек (генералы и офицеры) знали о предстоящем походе в полном объеме. Особые меры предосторожности разрабатывались для перевозки ракет и ядерных боеголовок. В августе — сентябре флот доставил на Кубу военную технику и личный состав. К 20 октября ядерные боеприпасы, доставленные в кубинские порты дизель-электроходом «Индигирка», прошли проверку и находились на ракетных базах воинских частей. Всего на Кубе разместили 164 ядерные боеголовки. Ядерные боеголовки к 36 ракетам Р-12 с радиусом действия до 2 500 км находились «вблизи стартовых позиций ракет и были готовы к боевому применению». По свидетельству американской стороны, США узнали о наличии ядерных боеголовок на Кубе только в 1998 г. из советских источников .

Спорным остается вопрос о том, могли СССР применить ядерное оружие. Сын Н.С. Хрущева в своей двухтомной книге сообщает, что когда до окончания работ на ракетных базах остались «считанные часы», Хрущев позвонил министру обороны Малиновскому и «попросил еще раз повторить указание: ракетным подразделениям на Кубе не подчиняться ничьим приказам, кроме его личных распоряжений» . По свидетельству участника событий генерал-лейтенанта Н.К. Белобородою, советские войска на Кубе не имели права самостоятельного применения ядерного оружия. А по воспоминаниям генерала армии А.И. Грибкова, входившего от Генштаба в группировку советских войск на Кубе, «существовало устное указание Хрущева командующему группировкой генералу армии И.А. Плиеву применять ядерное оружие самостоятельно, если это диктовалось создавшейся ситуацией или в случае утраты связи».

Когда большая часть советской группировки была уже на Кубе, американский разведывательный самолет У-2 сделал снимки, после чего специалисты пришли к выводу: на острове устанавливаются ракеты среднего радиуса действия. Выступление американского президента 22 октября по радио и телевидению повергло Соединенные Штаты в шок. С 24 октября по решению Кеннеди вводилась блокада острова, дипломатично названная «карантином». В тот же день Москва сделала Вашингтону предупреждение: если США развяжут ядерную войну, СССР «нанесет самый мощный ответный удар». Советские дипломаты в Вашингтоне продолжали уверять, что никакого наступательного оружия на Кубе нет. Пентагон рассматривал возможность воздушного удара по советским ядерным объектам. Плиев докладывал Малиновскому, что в случае «ударов по нашим объектам со стороны американской авиации применить все имеющиеся средства ПВО». На полученной телеграмме Хрущев написал «Утверждаю. 27.10.1962» . Мир стоял на грани невиданной войны.

В результате переговоров (обмена посланиями) между Хрущевым и Кеннеди, усилий дипломатов, разведчиков и военных стороны пришли к компромиссу: если СССР выведет свои ракеты с Кубы, то нападения на нее не будет.

Один из главных уроков Карибского кризиса, по мнению историков, заключался в том, что «появилось понимание бессмысленности использования ядерного оружия». По мнению отдельных ученых, Карибский кризис был классическим случаем «использования ядерного “устрашения” для получения ограниченных политических выгод». Одновременно он показал бесперспективность ядерной войны и ядерного устрашения, наметил контуры урегулирования региональных конфликтов при участии Организации Объединенных Наций.

По свидетельству историка Д.А. Волкогонова, своей карьерой будущий генсек Л.И. Брежнев обязан Н.С. Хрущеву, который в 1950 г. рекомендовал его первым секретарем ЦК КП(б) Молдавии. На XIX съезде партии сам Сталин, заинтересовавшись молодым и представительным партийным «молдаванином», рекомендовал Брежнева секретарем ЦК и кандидатом в члены Президиума Ц.К. После смерти Сталина он был лишен высоких партийных должностей и назначен заместителем начальника Главполитуправления Советской Армии и Военно-Морского Флота. В 1954 г. Хрущев вновь способствовал карьере своего протеже, которого послал вторым секретарем ЦК компартии Казахстана. В 1955 г. Леонид Ильич стал первым секретарем этой республики, а в 1960 г. был выдвинут своим высоким покровителем на должность председателя Президиума Верховного Совета СССР. Однако, по свидетельству Волкогонова, Брежнев «не питал любви к своему предшественнику», а в 1964 г. являлся одной из самых значимых фигур среди советского руководства в деле устранения Хрущева с политической арены .