Большая ничья. СССР от Победы до распада - читать онлайн книгу. Автор: Василий Попов cтр.№ 40

Таким образом, неконтролируемые сталинские репрессии в отношении советской номенклатуры должна была заменить хрущевская ротация «по закону». Но Хрущев не остановился на этом. Ноябрьский пленум 1962 г. принял решение о перестройке партийного руководства народным хозяйством. На практике это означало, что парторганизации — начиная с областных и ниже — делились на промышленные и сельские, т. е. на территории одной области или края образовывались два обкома. Вместо единых Советов создавались промышленные и сельские Советы и их исполкомы. Ликвидировались самые многочисленные сельские райкомы партии, а управление сельским хозяйством передавалось территориальным производственным управлениям.

Эти новации, отмечают историки, создали новые условия деятельности партаппарата. В первую очередь ротация кадров должна была затронуть среднее звено провинциальных руководителей, бывших до того основной опорой Хрущева в его борьбе с «антипартийной» группой Молотова, Маленкова, Кагановича. Принцип систематического обновления состава партии порождал неизбежный конфликт между аппаратом и первым секретарем, чей срок избрания «в силу признанного авторитета», согласно новому уставу, мог быть «длительным». Этот конфликт усугубился после решения о разделении некогда единой партийной иерархии на промышленную и сельскую. Данный шаг, по мнению партийной элиты, высказанному на октябрьском 1964 г. пленуме при отставке Хрущева, привел к «зависимости» промышленных обкомов от совнархозов, поскольку после своего укрупнения каждый совнархоз сосредоточил в своих руках «всю полноту хозяйственной власти» на территории не одной, а нескольких областей .

Таким образом, совнархозы усиливали свое влияние на хозяйственную жизнь страны, в то время как обкомы его утрачивали. На смену власти министерской, против которой боролась партия, пришла совнархозовская власть, обладающая огромными материальными ресурсами. Вместе с этим укрепилась и возросла роль региональных элит, чье влияние в жизни страны стало рассматриваться как серьезная угроза центральной власти.

Хрущевская перестройка партийных органов, по мнению участников октябрьского пленума, также противоречила «ленинскому требованию об идейном и организационном единстве партии и ведущей роли рабочего класса в государстве и социалистическом обществе». Практически ни один из членов Президиума ЦК, выступавший на этом пленуме за отставку Хрущева, не обошел вниманием данный вопрос. Единодушным было и мнение выступающих, их оценка. Говорилось о «принижении роли парторганов», о том, что «жизнь не подтвердила» нововведений, которые привели к «неразберихе» и в результате произошло «невероятное переплетение, смешение функций, прав и обязанностей партийных, государственных и хозяйственных органов» .

Эта реакция партаппарата на хрущевские реформы не только отражала конфликт между представителями различных властных элит, но в первую очередь стремление партии вернуть себе утраченные позиции и выгодную роль простого «посредника» в экономическом производстве, который не несет прямой ответственности за неудачи. Хрущев заставил партийные органы заниматься несвойственными им задачами — принимать непосредственное участие в организации производства, однако без необходимой квалификации и желания трудно было рассчитывать на успех. Поэтому реформа, как отмечают многие экономисты, на практике привела к путанице в действующей системе управления, что отразилось на народном хозяйстве страны. Для хрущевских оппонентов по Президиуму ЦК партии срыв семилетки был одним из главных аргументов в пользу сворачивания реформ. Как было принято в советской политической практике, вина за все ошибки была возложена персонально на Хрущева, который в своем заключительном слове на октябрьском пленуме 1964 г. в следующих выражениях прокомментировал позицию своих коллег: «Собрались — и мажете говном, а я не могу возразить. Спасибо за работу, за критику» .

По мнению многих отечественных и зарубежных историков, именно разросшаяся КПСС, которая выражала интересы управленческой элиты, стала самым мощным препятствием на пути реформ. Другие историки считают, что происходившие в системе власти процессы носили более сложный характер. Они согласны с тем, что правящая бюрократия на пути к вершине своего могущества «свела реформы на нет», но саму партию считают лишь «правящим слугой» советской бюрократии. Эта бюрократия, по их мнению, представляла собой класс, главной целью которого являлась защита «собственных интересов». Ни на что иное она «не была способна», т. к. не имела серьезных лидеров, а была «идеологически бесплодна, деморализована и часто коррумпирована».

Отечественный историк Р.Г. Пихоя выделяет две группы факторов, объясняющие причины отставки Н.С. Хрущева. Первые — объективные процессы в стране, подрывавшие влияние Хрущева как главы партии и государства. Это неспособность решить проблемы экономики, в первую очередь сельскохозяйственного производства. Вторые — личные отношения Хрущева с представителями партийной, военной и промышленной элиты страны. И все же, как и его западные коллеги, Пихоя убежден: именно партаппарат «отправил на покой» Хрущева, т. к. он не гарантировал этому аппарату «стабильность, преемственность, безнаказанность».

За 1953–1964 гг. число коммунистов в СССР выросло с 6,9 до 11,8 млн. человек (на 70%). И хотя доля рабочих в партийной среде несколько увеличилась, однако к середине 60-х гг. она составляла только 37%, а более 46% составляли служащие. По данным официальной статистики, в 1965 г. каждый десятый коммунист работал в органах государственного или хозяйственного управления, в аппарате партийных и общественных организаций .

Уже хрущевские современники отмечали факт бюрократизации Советского государства, рост воровства и коррупции, захватывавший все слои «руководящих кадров», серьезные противоречия между официальной идеологией и действительностью, углублявшие пропасть между элитой и остальным населением. Так, известный экономист академик Е.С. Варга отмечал в своих дневниках, что на «место “рабочего государства” двадцатых годов пришло в шестидесятые годы государство бюрократии с Хрущевым в качестве диктатора во главе» . Приведенное мнение не являлось чем-то исключительным для того времени, подобные мысли высказывались нередко, хотя, конечно, для «внутреннего пользования».

Почему Карибский кризис не закончился термоядерной войной?

«Если запустить в штаны американцев нашего ежа?» — именно такими словами Хрущев в апреле 1962 г. прервал доклад министра обороны СССР маршала Р.Я. Малиновского, который сообщил первому секретарю ЦК КПСС о развертывании американских ядерных ракет средней дальности в Турции. Первый секретарь прямо сказал маршалу, что думает об этом: нельзя ли поставить наши ракетные системы на Кубе? Аргументация Хрущева сводилась к тому, что, по донесениям разведки, СССР отстает от США по боеголовкам в 15 раз и ликвидировать это отставание можно не раньше, чем через 10 лет. Вместе с тем ракеты на границе США резко меняют всю ситуацию и компенсируют наше временное отставание. Малиновский ответил, что это должно быть «не военное, а политическое решение» .

Этим знаменательным событиям предшествовал приход в 1959 г. к власти на Кубе революционных сил во главе с Ф. Кастро. 17 марта 1960 г. президент США Д. Эйзенхауэр подписал секретную директиву о подготовке отрядов кубинских эмигрантов для вторжения на Кубу. В апреле того же года это вторжение кубинских эмигрантов, осуществленное при поддержке вооруженных сил США, закончилось их поражением. В конце 1961 г. кубино-американский конфликт начал перерастать региональные рамки. Этому, полагают историки, способствовала и политика советского руководства, усиление конфронтации между США и СССР в начале 60-х гг. В июне 1961 г. в Вене Хрущев заявил новому президенту США Дж. Кеннеди, что СССР будет «оказывать поддержку национально-освободительным войнам». А противостояние между двумя политическими системами в центре Европы привело к возведению в августе 1961 г. Берлинской стены. Однако многие западные историки сходятся на том, что вопреки позднейшим утверждениям Хрущева главная цель его шага состояла «отнюдь не в защите Кубы от возможности нового вторжения, спонсируемого американцами». Американский ученый М. Малиа считает, что основная причина крылась в целях советской внешней политики, направленных на «достижение международной безопасности, которая позволит Советскому государству наращивать свою мощь в глобальном масштабе». Для достижения этих целей, полагает Малиа, Хрущев избрал такие методы как «бряцание» ракетами и испытание бомб и крайнюю меру запугивания американцев — размещение советских ракет и ядерных боеголовок на Кубе. Со стороны Хрущева это была «отчаянная попытка» не только обеспечить стратегический паритет с помощью географического фактора, но и «способ умилостивить советских военных, компенсируя сокращение численности армии и ассигнований на военные нужды» .