Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 324

Страница

Больших земельных ресурсов Индия не имеет. Первые годы независимость знаменовалась «освоением целины», но это не принесло решения проблем. Давление сельского хозяйства на землю в Индии огромное – эта страна характеризуется наибольшей в Азии степенью освоения пригодной к земледелию земли. Неру пытался прорваться через индустриализацию страны. Однако препятствием стала неэффективность государственной промышленности. Гэлбрейт отмечал, что в Индии «почти все корпорации, которые находятся в государственной собственности, убыточны». ^[763] Впервые перестали быть убыточными они где-то в 1970-х гг., но их рентабельность осталась чрезвычайно низкой.

Как быть в такой ситуации – советские советники сказать не могли, кроме того, что рекомендовали «радикальную реформу земельных отношений» и расширение государственного сектора в промышленности. Самой радикальной была бы, конечно, «коллективизация сельского хозяйства», но только этого еще Индии и недоставало.

СССР в Индии и вообще в третьем мире очутился перед проблемами, способы решения которых были ему абсолютно непонятны. Те попытки прорваться через государственный социализм, которые делал режим ИНК во главе с семьей Ганди – Неру, упирались в неэффективность государственного сектора тем больше, чем более отсталым и архаичным было «неприсоединившееся» государство.

Однако Кремль слабо реагировал на политико-идеологические проблемы, которые принесли ему роль если не лидера, то по крайней мере влиятельной силы в националистических странах Востока и Африки. Более всего советские политики пытались взаимодействовать с арабским миром, в 1950-х гг. – в первую очередь с Сирией и Египтом. Политика дешевых кредитов, которыми страны-должники могли бы распоряжаться по собственному усмотрению, была основана еще Сталиным, а с 1955 г. она становится все интенсивнее.

Советская помощь и кредиты имели свои преимущества: коммунисты не стремились использовать деньги для контроля над «бедными родственниками» уже хотя бы потому, что их у Советского Союза было намного меньше, чем у Америки. Индия, как и Югославия, получали помощь и кредиты из обеих сторон. Парадоксально, что и США, и СССР руководствовались при предоставлении помощи «неприсоединившимся» одинаковыми мотивами: обе стороны были уверены, что модернизация приблизит «мировое село» к ним. При этом американцы рассчитывали на либеральные институты, а СССР – на индустриальный пролетариат.

Борьба за третий мир приобрела характер борьбы за результаты модернизации «неприсоединившихся». Обособление третьего мира в политически якобы нейтральный блок государств стало формой глобальных процессов, – процессов перенесения и либерально-демократических, и авторитарно-социалистических структур на почву традиционных обществ.

Латинская Америка – культурный континент, оригинальная и новейшая испано– и португалоязычная цивилизация. В конечном итоге, язык Бразилии достаточно далек от литературного португальского, и в других условиях местные сепаратисты давно провозгласили бы бразильский диалект отдельным национальным языком. То же можно сказать об аргентинском и других латиноамериканских диалектах испанского. Литераторы латиноамериканских стран иногда кичились местным говором, переходя даже на жаргон, чтобы подчеркнуть свою национальную самобытность. Но вообще у латиноамериканцев просто нет потребности в подобной идеологической обособленности. В 20-х годах XIX века они не только политически разорвали семейные отношения со своими бывшими европейскими метрополиями, но и отреклись от их культурного материнства. Рядовой бразилец воспринимает португальца пренебрежительно, как непутевого провинциала, так же, как мексиканец – испанца.

Янки может относиться свысока к англичанину, но никто в Соединенных Штатах не скажет, что английская культура провинциальна по сравнению с американской.

Достаточно долго Соединенные Штаты были культурной периферией Запада, да и сегодня духовный потенциал Старого Света недосягаем для несомненного заокеанского лидера мировой цивилизации.

Как вспоминал Хорхе Луис Борхес, в двадцатые годы «аргентинцы начали постепенно открывать для себя Испанию. До той поры даже величайшие писатели, такие как Леопольдо Луонес и Рикардо Гуиральдес, странствуя по Европе, преднамеренно не посещали Испанию. Это совсем не было чудачеством. «В Буэнос-Айресе испанцы, как правило, выполняли черную работу – домашняя прислуга, сторожа, земледельцы – или были мелкими торговцами, и мы, аргентинцы, никогда не считали себя испанцами. Действительно, мы перестали быть испанцами в 1816 году, когда провозгласили свою независимость от Испании. Читая в детстве «Завоевание Перу» Прескотта, я был удивлен, что он изображает конкистадоров в романтическом свете. Мне, потомку некоторых из этих деятелей, они мерещились людьми малоинтересными. Однако, глядя глазами французов, латиноамериканцы открыли в испанцах красочные черты, представляя их в духе шаблонов Гарсия Лорки – цыгане, бой быков и мавританская архитектура. Но хотя испанский был нашим родным языком, и происходили мы в основном из испанских и португальских семей, моя семья никогда не рассматривала поездку в Испанию как возвращение после трехвекового отсутствия». ^[765] Латинская Америка смотрит на свою цивилизационную праматерь глазами Европы и так по-новому ее узнает – это свидетельство великого аргентинского писателя и интеллектуала чрезвычайно красноречиво. В другом месте он говорит: «… наше наследство не сводится к достижению индейцев, гаучо и испанских переселенцев… нам надлежит вобрать в себя западную культуру во всей ее полноте и без малейших исключений». ^[766]

Скотоводы-гаучо – не просто профессия или социальный слой, а почти этнос, они похожи на индейцев своими смолистыми жесткими волосами и узкими глазами, потому что их предки – испанские поселенцы – брали себе в жены местных индейских женщин. Легкость браков с окрещенными «цветными» отличала колонизаторов-католиков от англосаксов. Латиноамериканцы не избавились от ксенофобии относительно индейцев, особенно острой в экваториальной Америке, но все-таки христианизация больше устраняла перегородки между католиками-испанцами и католиками-индианцами, чем это происходило в англоязычной Северной Америке. Ее культура была существенно менее зависима от церкви, будучи принципиально светской, и это только углубляло бездну между белыми протестантами и ассимилируемыми «цветными».

Страница