Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 148

Был ли это тот термидор, о котором столько писалось и говорилось?

Можно отметить несколько крутых политических поворотов, сопровождаемых радикальными кадровыми изменениями. Первый из них абсолютно не похож на тот «мелкобуржуазный термидор», предсказываемый и Троцким, и Даном и которого ожидали правые и левые политики Запада от нэповской России.

Целую эпоху 1928–1933 гг. после устранения последних представителей старой ленинской гвардии из политбюро и резкого изменения курса справедливо было бы назвать Великим переломом, как характеризовал Сталин 1929 год. Это было время первой пятилетки, в ходе которой осуществили «шоковую хирургию».

Подобный период предусматривался ультралевыми партийными литераторами задолго до 1929 года. По аналогии с «первоначальным капиталистическим накоплением» (Маркс) эпоху, которая должна была обеспечить социалистический прыжок к бурному развитию производительных сил путем ограбления и пауперизации крестьянской «мелкой и средней буржуазии», Евгений Преображенский назвал «эпохой первоначального социалистического накопления». Сталин на протяжении первой пятилетки круто свернул с ленинско-бухаринского реформизма к «первоначальному социалистическому накоплению», но с непредсказуемыми жестокостью и радикальностью.

Хлеб – государству

Поворот начался в январе 1928 г. введением по решению политбюро режима «чрезвычайных мероприятий» на селе, то есть возвращением к политике насильственного изъятия «хлебных остатков» особыми продовольственными отрядами вместо нормальной закупки зерна. Крестьян, которые отказывались «продавать» таким образом хлеб, «судили» за спекуляцию.

Неизбежность этих «временных» мероприятий аргументировалась тогда кризисом сельскохозяйственного рынка, патовой ситуацией в товарообмене между городом и селом и тому подобным. Крестьяне «не хотели» продавать хлеб по установленным государством ценам, потому что это было им крайне невыгодно. Для того чтобы закупить нужное количество хлеба, нужно было тратить «лишние» 131,5 млн рублей, чего Сталин делать не хотел, потому что это снижало бы темпы индустриального развития. В результате при предполагаемом хлебном дефиците в 2,16 млн тонн через ОГПУ «заготовили» даже больше – 2,5 млн тонн, и проблема была «разрешена».

Но это было только грубым насилием в рамках нормальной системы «диктатуры пролетариата». Дальше начался ужас.

Следующим шагом было провозглашение Сталиным 29 декабря 1929 г. политики «ликвидации кулачества как класса», закрепленное постановлением ЦК ВКП(б) от 30.01.1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В состав созданной политбюро 15 января 1930 г. комиссии для выработки мероприятий «против кулачества» во главе с Молотовым вошли 20 человек, первыми в списке названы от правительства Яковлев и от ОГПУ – Ягода. ^[348] Суть дела заключалась в том, что массовым репрессиям подлежали совсем не кулаки. Определение кулака, правда, предусматривалось законом, но от введения новых дефиниций Сталин отказался, потому что понятие «кулак» стало не экономическим, а политическим. Считалось, что «кулак» так маскирует свою «классовую суть», что его распознать временами не могут не только экономисты, а даже лучшие активисты. ^[349] «Раскулачивали» в первую очередь зажиточных; цель коллективизации заключалась в уничтожении «среднего класса», независимых производителей, которые могли бы сопротивляться террористическому режиму. Но этому служила вся коллективизация, а не акция «ликвидации кулачества». Под последним лозунгом крылась не ликвидация какой-то экономически определенной прослойки, а беспощадный и массовый террор в отношении крестьянства в целом, целью которого было посеять ужас и навсегда сломать волю к сопротивлению миллионных масс населения, заставив как можно более широкий круг активистов обагрить свои руки в крови, чтобы никто не имел путей к отступлению.

Выселение семьи кулака

Основной и напряженнейшей «партийной работой» на селе стало, таким образом, совсем не образование коллективных хозяйств и привлечение к ним максимума крестьян. Главное было в репрессивной деятельности ОГПУ и сотен тысяч подключенных к политической полиции активистов, которая имела целью физическое истребление огромного количества ни в чем не повинных мужчин и женщин, стариков и детей. Это был плановый геноцид. На фоне организованного ужаса и стало возможным и даже легким «создание коллективных хозяйств».

Эта «работа» велась согласно планам, разработанным в ОГПУ под партийным руководством.

ОГПУ определило и запланированное количество жертв. Уже в декабре 1929 г. на политбюро называлась цифра в 5–6 миллионов «раскулаченных» всех трех категорий. ^[351] Первые наметки относительно «первой категории» предусматривали около 63 тысяч, с поправками ОГПУ эта цифра выросла до 100 тысяч. Черчиллю в 1942 г. Сталин назвал цифру 10 млн «кулаков», с которыми якобы боролись сами крестьяне, выгоняя их из сел. Треть этих «кулаков», по словам Сталина, оказалась в лагерях. По другим данным, в лагерях в 1933–1935 гг. находилось 3,5 млн крестьян, что составляло 70 % всех заключенных. Эти данные можно сопоставить с данными о количестве заключенных в лагерях. ^[352] Там находилось: в 1928 г. – 30 тысяч, в 1930 г. – 600 тысяч, в 1931–1932 гг. – около 2 миллионов, в 1933–1935 гг. – около 5 миллионов, в 1935–1937 гг. – около 6 млн человек. Контингент после 1935 г. уже был, очевидно, преимущественно не крестьянский – начался другой этап – Большой террор.

Новоприбывшие заключенные на Соловках