Федор Никитич. Московский Ришелье - читать онлайн книгу. Автор: Таисия Наполова cтр.№ 37

Годунов имел великое бережение к себе. Разумеется, он скрывал это, царю же говорил, что свадьбу лучше справить в домашней церкви: не помешали бы бояре. Царевич Фёдор, опасаясь измены, согласился с Борисом и, видимо, похвалил его за предусмотрительность.

И вот потаённая свадьба.

Известно, что старинный свадебный чин на Руси был богат строго соблюдаемыми обычаями, и если царь задумал женить царевича, ему надлежит прежде посоветоваться с патриархом, с боярами, с думными людьми. Невесту до свадьбы берут в царские покои. Накануне венчания свахи обряжают невесту.

Для бояр и отдельно для боярынь настилают богатые столы. Для царевича с невестой — стол особый. Духовник царя благословляет молодых крестом и велит им учинить целование. А венчаются в соборной церкви. Молодые прикладываются к образам и святым мощам.

Тем временем раздаются богатые дары — патриарху, священнику, тысяцкому, боярам, дружкам. Перед тем как пойти в церковь для венчания, бывает три стола. А как пойдут в церковь, то звонят во все колокола, а в церквях молят Бога о здоровье царевича и его невесты и о сочетании их законным браком.

Однако на свадьбе царевича Фёдора пышные церемонии были устранены. Палата, где должна быть свадьба, была не обита бархатом, а расписана в духе Александровской слободы, полы и лавки устланы персидскими и турецкими коврами. Для царя отвели отдельное место, для царевича с невестой тоже. Невеста была в царственном одеянии, на ней красовался девичий венец. Она сидела рядом с царевичем на устроенном для них месте, находившемся на возвышении. Остальные стояли, ожидая прихода царя. Не было обычного в таких случаях многолюдства, не было и свадебного поезда. Обращало на себя внимание отсутствие лиц духовного звания. Слуг тоже не было — их место занимали стольники, окольничие.

Одежда гостей отличалась необычайной пышностью. Бархатные и парчовые кафтаны удивляли шитьём редкой красоты. На пальцах блестели драгоценные перстни.

Но вот запели колокола, затрубили трубы, и появился царь. Он был оживлён, хотя и не так бодр, как бывало. Плечи ссутулились, спина слегка горбатилась. Вместе с ним вышел и его духовник — дворцовый протопоп — такой же старик, как и царь. Он благословил жениха с невестой, затем дружек и прочих гостей, осенил их крестом, произнеся: «Благослови, Бог!» Все склонились перед ним в низком поклоне.

Когда Иоанн занял царское место, все сели. Он был в красной парчовой одежде с узорами. Кайма вдоль разреза сверкала драгоценными каменьями. На шее — ожерелье с изображением Спасителя, Богоматери и апостолов. На груди — большой крест на золотой цепи.

Протопоп читал молитву, остальные крестились, глядя на образа.

Было замечено, что царь весел, что, войдя в палату, он особенно внимательно посмотрел на Бориса Годунова, который вместе с родственниками жениха и невесты сидел по правую сторону от них. Затем Иоанн перевёл взгляд на царевича Ивана, и когда передавали блюда, первое и второе, он ещё не раз переводил взгляд с царевича Ивана на Годунова. Царевич и Годунов как будто не замечали этого и усердно занимались насыщением. Стольники едва успевали вносить и выносить блюда. Тут были жареные павлины, осётры, курники, перепела с чесночной подливкой, кулебяки.

Царевич Иван много пил. Казалось, он был занят досаждавшими ему мыслями. С правой стороны рта у него появилась новая резкая складка — след недавно пережитого страдания. Он чувствовал, что против его новой жены тоже пошли какие-то козни, как это было с прежними его жёнами, недаром родитель не велел ему брать Елену с собой на пир. Царевич видел в этом недобрый умысел Годунова: хочет, видно, чтобы его сестра Ирина была единственной царской невесткой.

Вот отчего царевич то и дело поглядывал на Годунова. Побледнее время ни о ком он столько не думал, как о том, кого не смел называть татарином даже в кругу друзей. Но воспоминания разве запретишь? И отчего-то чаще всего припоминалось, как Бориска несколько лет назад, тогда ещё рында, был на царской свадьбе дружкой со стороны невесты — Марфы Собакиной. Всех тогда поразило, что она занемогла на свадебном пиру и вскоре умерла. Царь обвинил бояр в отравлении. Но как сие могло случиться, ежели за царскими блюдами на пиру был строгий досмотр и кравчего и стольников?

В те дни царевич Иван впервые был не согласен со своим державным родителем, казнившим бояр по подозрению в отравлении Марфы. Кто же, однако, был повинен в её смерти? Кто, как не Бориска? Чего бы ради он захотел быть дружкой со стороны невесты? В Новгороде, откуда привезли Марфу, он не был, об отце её — новгородском купце Собакине — не ведал. И видно было, что лукавил дружка, хваля невесту. Мнилось царевичу, что и державному его родителю невеста была не по сердцу. Сгубили добрую девку. О многом думалось царевичу, в чём и себе самому не признался бы.

После новгородской резни царевич сильно изменился. Унаследованный от родителя жестокий нрав смягчился. В характере стала появляться материнская мягкость. Он всё чаще обнаруживал склонность к нравственной оценке людей, свободной от лицемерия и хитрости. Всё это не нравилось Иоанну. Во взаимоотношениях отца и сына возник холодок...

Однако на сегодняшнем пиру Иоанн был настроен добродушно и милостиво. У него была даже мысль сблизить сына с Борисом. В недобрых отношениях между ними он винил Ивана: горяч, неопытен, скор на злое слово. Ему и в голову не приходило, что Борис Годунов был потаённым врагом царевича Ивана, подобно Малюте Скуратову, который, однако был, лишён лицемерия и ненавидел открыто.

Странно проявлялись привязанности Иоанна. Малюту он любил за близкий себе нрав. Честолюбие, суровое недоверие к человеку, сладострастная жестокость сочетались в Малюте с открытым вызовом человечности. Бориса же Годунова Иоанн любил за несходство их нравов. Борис-сирота сразу привлёк его сердце смирением, тихостью и непритязательностью поведения, рассудительностью, склонностью к уединению, цельностью характера. Ему и в голову не приходило подозревать своего подопечного в лицемерии. К тому же Борис был красив, а царь любил красивых мужчин.

Заметив на пиру внимание сына к Борису, он первым делом подумал, что царевич Иван неравнодушен к нему, и решил поддеть сына весёлой насмешкой:

— Иване, ты пошто глаз с Бориса не спускаешь? Али он девка?

Царевич, однако, шутку не поддержал:

— Тебе ведомо, государь: на девок я не заглядываюсь.

Иоанну не понравилось, что сын как будто недоволен его шуткой. Иоанну почудилась в этом неприязнь к Борису. Но сын Иван и прежних его любимцев не жаловал. Но ранее это не так задевало царя, как ныне. Он продолжал хмуро наблюдать за сыном и вдруг спросил:

— Иване! Об чём думаешь? Сказывай!

— Думаю о том, какой милости ныне удостоился Борис... Сей благозаконный брак царевича Фёдора с Ириной...

Царевич хотел продолжать, но Иоанн, отвернувшись от него, обратился к гостям:

— Да будет ведомо всем, что Борис в милости нашего царского величества как есть сын, а не раб...