Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 97 | LoveRead.ec

При этом при выстраивании прогнозов будущего Чехословакии ЦРУ уделяло особое внимание словацкому национализму как перспективной антисоветской силе: «Есть и еще одна сила в Чехословакии, с которой Советам и режиму преемника (Новотного) придется столкнуться, – возрождение словацкого национализма. По своей мощи он в какой-то степени напоминает всплеск польского национализма, который предшествовал событиям октября 1956 года (приходу к власти Гомулки – Прим. автора.) и сопровождал их. Оба (национализма) подогревались недовольством теми несправедливостями, которые произошли в эру Сталина. Однако отличие состоит в том, что польский национализм октября 1956 года был антирусским по своей направленности, в то время как словацкий национализм направлен против своей традиционной мишени – чехов. В этом отношении фактор словацкого национализма в этнически и исторически разделенной стране является уникальным в Восточной Европе».

В целом анализ ЦРУ грамотно предвосхитил события 1968 года.

Забегая вперед, скажем, что раздуваемый с 1963-го Дубчеком в кампании против Новотного и «пражского руководства» местечковый словацкий национализм сыграл с ним самим злую шутку во время «пражской весны». Как только Дубчек занял место Новотного и сам стал «пражским руководством», Словакия тоже заняла по отношению к нему привычную настороженную позицию. А увидев, что «реформы» Дубчека проваливаются и превращаются в антисоветскую кампанию в чешской прессе, словаки, традиционно хорошо относившиеся к СССР (в этом ЦРУ как раз и было право, указав на разницу с Польшей), фактически отказали Дубчеку в поддержке и никак не сопротивлялись вводу советских войск в 1968 году. Напротив, в отличие, например, от Праги, население многих словацких городов и сел было радо приходу советских солдат, устав от тотальной расхлябанности, озлобленной критики всего и вся в СМИ и общего беспорядка. Посеяв в 1963 году ветер, Дубчек в 1968-м пожал бурю.

ЦРУ в своем анализе признавало, кстати, что коммунисты всячески пытались после 1945 года ослабить словацкий национализм, который подпитывался католической церковью. Но, создав автономные органы власти и собственную компартию в Словакии, КПЧ, как писало ЦРУ, сама же выстроила платформу для националистически настроенной словацкой партийной элиты: «Именно члены коммунистической партии Словакии возглавили борьбу против сталинизма и за либерализацию внутренней политики. Новотный попытался решить проблему, выдвинув словаков на ответственные посты в партии и правительстве в Праге. Но проблема, однако, далека от решения, и режиму преемника придется отразить сильные автономистские чаяния словаков – и коммунистов, и некоммунистов, – как-то избежав при этом полного распада страны»^[352].

В целом ЦРУ считало, что будущий режим в ЧССР после ухода Новотного будет более либеральным, прозападным и чем-то напоминающим режим Кадара в Венгрии (Венгрию тогда называли на Западе самым свободным бараком социалистического лагеря). Этот режим, по мнению американских аналитиков, даже мог обратить взор на Югославию в поисках вдохновения для своей политики. ЦРУ предсказывало, что падение Новотного может вызвать кризис в ГДР, лидер которой Вальтер Ульбрихт считался его близким идейным соратником.

Но самой сильной головной болью, с точки зрения ЦРУ, либерализация в ЧССР должна была стать для Москвы: «Для Советов нестабильность чехословацкого режима, продолжающееся брожение среди интеллектуалов, сила возрожденного словацкого национализма и плохое состояние чехословацкой экономики уже сейчас представляют собой серьезную проблему… Замена Новотного антисталинистским режимом в Чехословакии, который точно будет более независимым от Москвы, чем его предшественник, может только усилить эти проблемы в еще большей степени».

Таким образом, если резюмировать анализ ЦРУ, то американцы надеялись на отставку Новотного и, как следствие, ослабление Чехословакии и ее связей с СССР. Причем особенно они уповали на словацких националистов в рядах компартии Словакии и связанных с ними интеллектуалов. Именно так все и случилось в 1968 году, и именно на этот сценарий волей или неволей работал начиная с 1963 года Александр Дубчек.

Компартия Чехословакии после 1961 года пыталась добиться сближения позиций или примирения между КПСС и компартией Китая (КПК). Китайцы обиделись на Хрущева еще в 1958 году, когда Москва отказалась поддержать план Мао Цзедуна по нападению на Тайвань. Мао прямо сказал тогда, что даже если этот кризис приведет к ядерной войне, и погибнут сотни миллионов человек, то империализм уже будет окончательно уничтожен. Хрущев правильно предположил, что Мао надеется на многочисленное китайское население, которое наверняка не погибнет целиком в ядерной мировой войне, а вот и русские, и американцы сойдут с политической арены навсегда.

К тому же в конце 50-х – начале 60-х годов Мао потерпел поражение со своей националистической политикой «большого скачка». Попытка экономически догнать и перегнать Великобританию и СССР привела к краху китайской промышленности и голоду в стране. В этих условиях Мао искал тему, которая могла бы отвлечь китайцев от их бедственного положения.

Но формальным предлогом для открытой полемики между КПК и КПСС стала вторая волна критики Сталина Хрущевым в 1961 году. В октябре 1961-го Хрущев лично руководил советской партийной делегацией во время визита в Румынию. Чехословацкую делегацию возглавлял Новотный. Хрущев попросил румын, чтобы они организовали закрытое заседание с участием всех зарубежных компартий, в том числе и КПК. Разговор шел открытый и на русском языке, которым Новотный не владел. Китайцы критиковали Хрущева за вынос тела Сталина из мавзолея, на что Никита Сергеевич предложил им забрать останки вождя в Пекин^[353]. От имени КПЧ выступил Дубчек (так как он свободно говорил по-русски) и поддержал курс Хрущева на дальнейшую десталинизацию. Хрущеву молодой словак понравился, и он его запомнил.

В целом следует подчеркнуть, что чехословацко-китайские отношения в 50-е годы развивались очень динамично (впрочем, как и советско-китайские). Если в 1951 году доля КНР в чехословацком экспорте составила всего 4,4 %, то в 1954-м – уже 6,4 %^[354]. Как и СССР, Чехословакия охотно делилась с китайцами патентами и «ноу-хау», особенно в химической промышленности и машиностроении. Новотный, который лишь в 1959 году с большим успехом посетил КНР, был поражен враждебным настроем Пекина по отношению к Москве. В 1960 году ЦК КПЧ написал китайцам несколько писем, стараясь сгладить назревавший советско-китайский конфликт. Китайцы, со своей стороны, с 1960 года старались через свое посольство в Праге распространять среди чехословацкой молодежи (особенно студентов) радикальные левацкие материалы, отрицавшие необходимость мирного сосуществования стран социализма с Западом.

Китайского посла стали приглашать в МИД ЧССР и просить воздержаться от несогласованной с властями страны пребывания пропаганды (особенно после начала в КНР «культурной революции»). Китайцы ответили притеснениями чехословацких дипломатов в КНР.