Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 167 | LoveRead.ec

Он появился 23 июня, когда «Руде Право» напечатало письмо руководителя Союза писателей Гольдштюкера «Внимание, граждане». Гольдштюкер сообщал, что получил анонимку с угрозами антисемитского толка, причем стиль анонимки якобы указывал на то, что за ней стоят Народная милиция и сотрудники госбезопасности. В анонимке говорилось, что «рабочий класс» скоро «разберется» с Гольдштюкером и ему подобными. В СМИ поднялась злобная кампания травли Народной милиции как незаконной «партийной армии» КПЧ. Причем руководство компартии отнюдь не стало защищать милицию, которая состояла из обычных рабочих, трудившихся на заводах, и не представляла собой сколько-то значимой военной силы. К 1 июля 1968 года «Руде Право» получила 218 писем в поддержку Гольдштюкера, хотя пришло и несколько анонимок с угрозами в его адрес. В одной из них выражалось сожаление, что Гитлер не успел засунуть еврея Гольдштюкера в газовую камеру^[678].

Штаб Народной милиции был вынужден опубликовать 4 июля открытое письмо в поддержку «товарища Гольдштюкера, которого Народная милиция может только уважать»^[679]. Штаб совершенно правильно расценил анонимку как попытку дискредитировать Народную милицию.

Примерно в то же время в некоторых городах Чехии появились анонимные листовки с угрозами «ведущим представителям демократического процесса», как писали газеты. Эти листовки почему-то приписали уже сотрудникам госбезопасности. Первичная организация КПЧ МВД выступила с покаянным письмом, в котором говорилось, что «долг чести сотрудников органов внутренних дел» найти авторов листовок. Правда, сразу же выяснилось, что сообщения СМИ о листовках во многих случаях вообще не имели под собой никаких оснований.

Однако нужный эффект был достигнут: в стране шельмовали органы правопорядка и Народную милицию как прибежище для консерваторов и антисемитов. Теперь оставалось лишь в нужный момент (когда травля достигнет пика) опубликовать письмо Народной милиции советскому народу, чтобы связать этих «консерваторов» уже с Москвой.

Между тем Дубчек (которого Народная милиция «горячо» поддержала в своем письме) не сидел сложа руки. Для него и его «реформаторов» главным теперь было быстро избрать «реформистски настроенных» делегатов на чрезвычайный съезд КПЧ. Кто был «реформатором», а кто нет, снова определяла пресса. Парторганизации тогда либо почти слепо доверяли ей, либо боялись сами попасть под огонь критики.

Советские лидеры, получив известие о созыве чрезвычайного съезда, с негодованием осознали, что Дубчек их опять обманул. Тем более что ничего не было сделано и для обуздания антисоветской кампании в прессе.

В июне 1968 года в Чехии и Словакии на зданиях стали появляться воззвания некоего «Комитета действия за демократическую социалистическую Чехословакию, границы и территория которой были установлены 50 лет назад». Анонимные авторы требовали возвращения Закарпатской Украины в состав ЧССР. Естественно, наиболее возмущен был этими призывами первый секретарь ЦК компартии Украины Шелест.

Червоненко (тоже, кстати, украинцу по национальности) поручили посетить министра иностранных дел ЧССР Гаека и выразить озабоченность по поводу этого воззвания, которое говорило «о новых фактах деятельности реакционных антисоциалистических сил в Чехословакии»^[680].

Тем не менее в июне 1968 года в СССР с большим уважением и почетом приняли делегацию Национального собрания ЧССР во главе со Смрковским. Смрковский, которого до этого причисляли к радикальным «реформаторам», вернулся из Москвы уже несколько в другом настроении. Например, выступая на активе МВД, он потребовал жестко пресекать деятельность западных агентов и оппозиционных правых сил. Смрковский несколько умерил и свою публичную активность, и на первый план среди «либералов» выдвинулись Цисарж и Кригель, опиравшиеся на творческие союзы и директора Чехословацкого телевидения Пеликана.

В Москве не оставляли еще пока попыток перетянуть на сторону «здоровых сил» самого Дубчека, который по-прежнему причислял себя к «центристам».

12 июня 1968 года Дубчек получил от Брежнева письмо, где предлагалось провести неформальную встречу советского и чехословацкого руководства где-нибудь в пограничном районе между ЧССР и СССР, на советской либо на чехословацкой территории. В качестве даты советская сторона предлагала 15 или 16 июня.

Дубчек правильно рассудил, что на встрече его спросят, как идет выполнение данных им в начале мая в Москве обещаний. Так как эти обещания (усиление контроля над прессой и прекращение там антисоветской и антикоммунистической кампании) Дубчек выполнять и не собирался, он решил всячески уклоняться от новой встречи с «советскими друзьями». Тем более что подготовка к так нужному ему XIV чрезвычайному съезду КПЧ в июне шла уже полным ходом, и Дубчек продолжал тянуть время.

В своих мемуарах Дубчек писал: «Доводы, почему Брежнев хотел встретиться так быстро (повысить давление), были теми же, по которым я хотел встречу отложить. С другой стороны, любые разговоры с Советами (пусть и непродуктивные) хотя бы снижали напряжение»^[681].

Американцы, между тем, продолжали тщательно следить за развитием обстановки в Чехословакии.

13 июня 1968 года американская разведка представила высшему руководству страны меморандум под характерным названием «Чехословакия: пауза Дубчека»^[682]. ЦРУ считало, что и внутренний, и внешний кризис в Чехословакии потеряли остроту (отсюда термин «пауза»). Москва успокоилась, так как Дубчек и Черник твердо обещали, что процесс реформ будет проводиться под руководством компартии. В обмен «чехи» получили от СССР относительную свободу во внутренней политике. Отмечалось, что сами «Советы» хотят избежать военной интервенции в Чехословакии. ЦРУ подчеркивало, что главной тревогой Кремля является возможный выход Чехословакии из ОВД, так как в расчете на душу населения чехословацкая армия является самой крупной в Варшавском договоре (230 тысяч человек).

ЦРУ отмечало, что, несмотря на протесты Москвы против антисоветской кампании в чехословацких СМИ, эта кампания в последние недели «достигла удивительных размеров». Причем СМИ обвиняли СССР не только в репрессиях начала 50-х годов, но и в том, что именно он виновен в нынешних экономических проблемах страны^[683]. И все же ЦРУ приходило к выводу, что в результате достигнутого между Прагой и Москвой компромисса «Москва решила не применять силу, по крайней мере, в настоящее время». Причем, по мнению ЦРУ, Дубчек лично выиграл из-за позиции Москвы, так как в глазах населения его собственная нерешительность в проведении реформ объяснялась давлением советской стороны.