Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 165 | LoveRead.ec

Другое дело, что Чехословакия предоставила СССР и неторговые долгосрочные целевые кредиты на 267 миллионов рублей (данные на конец 1967 года), причем в ближайшие годы эта сумма должна была вырасти до 450-480 миллионов рублей.

Но кредиты эти шли на строительство в СССР мощностей по добыче сырья для той же Чехословакии (и других социалистических стран). Конечно, проценты по ним были небольшими, но они были едиными для всех стран СЭВ. К тому же в обмен СССР гарантировал выплату кредита готовой продукцией, причем не только на срок погашения займа, а еще и на много лет вперед и по стабильным ценам, не зависящим от мировых. Например, ранее ЧССР предоставила Советскому Союзу кредит на развитие цветной металлургии. СССР вернул кредит цветными металлами за восемь лет (в 1965 году), что было примерно в два раза быстрее средней окупаемости подобных проектов. Если бы у чехословацкой промышленности не было в 1968 году дешевых советских цветных металлов, то их пришлось бы срочно купить на Западе как минимум на 36 миллионов долларов.

В 1968 году ЧССР кредитовала строительство в СССР нефте– и газопроводов. В обмен Советский Союз обязался поставлять Чехословакии нефть до 1990 года. Резюме Шедивого было кратким: «Быть кредитором СССР – несомненно, выгодно».

Таким образом, попытки свалить на СССР экономические трудности Чехословакии не имели под собой никаких оснований. Хотя многие чехословацкие СМИ и не утруждали себя в 1968 году поисками подобных оснований.

Граждане ЧССР в 1968 году оценивали состояние экономической реформы гораздо трезвее, чем Шик и его команда.

30 июня – 10 июля 1968 года Академией наук ЧССР (бастионом «реформаторов») был проведен опрос общественного мнения по экономической проблематике^[672]. 3 % респондентов оценили состояние чехословацкой экономики как безвыходное, 50 % – как очень критическое (которое может улучшиться только в длительной перспективе) и лишь 36 % – как хорошее. Что касается причин такого безрадостного состояния (можно было назвать несколько), 70 % видели корень зла в плохой системе управления (как и лидер ГДР Ульбрихт). Это был явный «неуд» академику Шику. 60 % винили во всем низкую квалификацию руководящих кадров, что тоже явно не красило правительство «реформаторов». 42 % считали, что виновато неправильное международное сотрудничество (явная заслуга пропаганды «реформаторов» и укол в сторону СССР), 36 % полагали, что в ЧССР слишком устаревшее оборудование, 31 % – что виноват слишком сильный упор на тяжелую промышленность. 29 % винили слишком большие кредиты развивающимся государствам – тоже заслуга чехословацких СМИ образца 1968 года, писавших о том, что Чехословакия кормит многие страны «третьего мира» в угоду советской внешней политике. И, наконец, для 22 % опрошенных ситуация выглядела еще проще – надо было снизить слишком большие расходы на армию и госбезопасность.

На вопрос «Думаете ли вы, что ваш жизненный уровень в ходе продолжения экономической реформы снизится?» утвердительно ответили 36 %, не знали, что сказать, 37 %, и только 27 % не были пессимистами. Это ясно показывает, что значительная часть населения просто не представляла пока, что его ждет, несмотря на телесериал Шика.

Перемен к лучшему в течение года ждал всего 1 % респондентов, 19 % полагали, что улучшение наступит за два-три года, 32 % надеялись, что полегчает в течение пяти лет, а 38 % думали, что и в пять лет реформа не уложится.

Характерным именно для «реформаторов» были два вопроса об иностранном кредите, в котором Шик видел панацею от всех бед. Но население, видимо, лучше разбиралось в экономике, чем отец «радикальной экономической реформы». 48 % опрошенных предлагали потратить возможный кредит на техническую модернизацию промышленности (Шик, как мы помним, хотел его просто «проесть»), 8 % – на строительство новых предприятий и лишь 12 % хотели за счет него поднять жизненный уровень.

Что касается того, где взять кредит, 15 % предлагали занять у СССР, 5 % – у других социалистических стран, 14 % – у США, 23 % – у других капиталистических стран, 5 % – у нейтральных государств, а 7 % предлагали взять у того, кто даст.

Что до главного «хита» реформы – выборных «советов трудящихся» на предприятиях, то 33 % опрошенных о них вообще ничего не знали, 53 % не возражали, а 10 % были настроены против. Отсюда видно, что в реальной жизни эта «демократическая» идея пока никак не осуществлялась.

Итак, чехи и словаки летом 1968 года были настроены довольно пессимистично, если взять экономическую сторону их жизни.

Но главные потрясения ожидали экономику и население ЧССР в 1969 году. В начале августа 1968-го правительство Черника утвердило «экономические директивы на 1969 год». Предполагалось полностью отменить директивное планирование для предприятий – отсюда и название «директива», которая, по словам министра народно-хозяйственного планирования Франтишека Власака, представляла собой «своего рода макроэкономический прогноз», не более того^[673].

По этой директиве предполагалось освободить цены и одновременно повысить доходы населения на 19-20 миллиардов крон (в 1968 году, как ожидалось, они должны были вырасти на 16-17 миллиардов). Причем Власак и сам признал, что из этих 20 миллиардов удастся обеспечить товарами лишь половину. Чтобы избежать мощного витка инфляции, правительство предполагало разрешить свободный выезд граждан за рубеж (чтобы они покупали товары там) и постепенно либерализовать в этих целях курс кроны, девальвировав ее (для предприятий устанавливался обменный курс 31-34 кроны за доллар, что должно было помочь экспорту на Запад). Правда, Власак упомянул, что спрос на валюту уже в 1968 году превысил все прогнозы. Откуда же было гражданам ЧССР взять доллары или западногерманские марки?

Вот здесь-то и крылась разгадка таинственного огромного кредита в валюте, который чехословацкие «реформаторы» просили у СССР, упорно отказываясь объяснить, зачем он нужен. Ведь ни одна страна на месте СССР – ни капиталистическая, ни социалистическая – не предоставила бы кредит для спонсирования промышленности страны-конкурента, в данном случае ФРГ или Австрии. Становилось понятно, почему Прага так настойчиво уклонялась от предложения Москвы предоставить кредит мясом или зерном – на полученные от московских «догматиков» доллары чехи и словаки должны были ездить в ФРГ и там покупать западные товары.

Было бы здорово, отметил Власак, если бы на чехословацкий рынок для компенсирования роста покупательной способности населения поступило 120-140 тысяч легковых автомобилей. Это все, о чем мог недирективно помечтать «министр планирования» в августе 1968 года.

Директива правительства ЧССР на 1969 год была полна и других явных противоречий. С одной стороны, говорилось о решимости преодолеть негативную тенденцию в жилищном строительстве, а с другой – предполагалось повысить цены на железнодорожные перевозки и… строительные материалы.

В одном месте говорилось о «мощном росте доходов» в 1969 году, чуть ниже – о введении новых налогов на прибыль предприятий (в размере 45 %) и налога на слишком быстрый рост зарплаты граждан (5 %).