Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 138 | LoveRead.ec

Но СССР не мог оставить эти обвинения без ответа. Политбюро ЦК КПСС 7 мая 1968 года утвердило текст заявления ТАСС, в котором, в частности, говорилось: «В последние дни в некоторых органах западной печати, а также в отдельных чехословацких газетах появились статьи, содержащие различного рода домыслы относительно причин смерти бывшего министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика, который, как известно, в 1948 году покончил жизнь самоубийством. Теперь вражеская пропаганда пытается представить дело так, будто к кончине Масарика были причастны некие „советники из органов безопасности Советского Союза“.

ТАСС уполномочен самым решительным образом заявить, что указанные сообщения являются лживыми от начала и до конца. Те, кто их распространяет, преследуют совершенно определенную цель – попытаться хотя бы таким провокационным путем посеять подозрительность между двумя дружественными государствами – Советским Союзом и Чехословакией. Враги социалистической Чехословакии, распространяя эти клеветнические сообщения, явно рассчитывают вызвать антисоветские настроения у политически малоустойчивых людей»^[520].

Заметим, что перед опубликованием заявления ТАСС председатель КГБ СССР Андропов поручил проверить в архивах КГБ все материалы, так или иначе связанные с Яном Масариком. Но ничего, что говорило бы о «советском следе» в истории самоубийства бывшего министра иностранных дел, не нашли.

В Москве с большой неохотой пошли на публичную полемику с прессой дружественной страны, но отмалчиваться перед лицом таких обвинений было просто нельзя.

Между тем Дубчек использовал дело Шейны и отставку Новотного для нового витка либерализации: 14 марта 1968 года на заседании Президиума ЦК КПЧ он предложил безотлагательно реабилитировать всех лиц, которые когда-либо подверглись незаконным репрессиям. Никто прямо не возражал. Но голосования Дубчек почему-то проводить не стал, решив, что его предложение и так одобрено.

Одновременно с Новотным «выкинули с поста», по выражению Дубчека, председателя Словацкого национального совета Михала Худика. Худик и Дубчек были давнишними противниками. Естественно, все это объясняли «давлением общественности». На ту же общественность свалили и отставку председателя правительства Ленарта, главы профсоюзов Пастыржика, руководителей Союза чехословацкой молодежи. За пару недель были обезглавлены все общественные организации.

Отставку Новотного с поста президента ЧССР оценило отнюдь не однозначно и посольство США в Праге. В телеграмме в Вашингтон от 25 марта 1968 года посол США в Праге Бим писал, что процесс демократизации может выйти из-под контроля партийного руководства и привести к выдвижению «опасных требований» вроде нейтралитета Чехословакии^[521]. Однако Бим считал, что «чехи – это не поляки или венгры» и «головы не потеряют», а основная масса населения отнесется к политической либерализации пассивно.

Бим полагал, что Москва вмешается в события только тогда, когда сама Чехословакия вынудит русских к этому. Посол надеялся, «что уроки 1956 года^[522] усвоены всеми сторонами и можно ожидать, что Прага сделает все возможное, чтобы избежать рискованных внешнеполитических шагов»^[523]. Самих реформаторов (группу Дубчека – Черника) Бим оценивал невысоко: они хотели вызвать демократизацию в тактических целях только для того, чтобы убрать Новотного, а теперь безуспешно пытаются загнать джинна обратно в бутылку. В целом же события в ЧССР развиваются в русле, отвечающем «интересам США».

В своих мемуарах Дубчек почему-то расценивает письмо Брежнева от 15 марта с приглашением чехословацкой делегации посетить СССР как «знак давления». Мол, странно, что Брежнев не предложил в письме конкретного срока визита^[524]. На самом деле в письме предлагалось приехать в «любое удобное для чехословацких товарищей время» и ничего, кроме обычной вежливости, в этом не было^[525].

Одновременно министр обороны СССР Гречко пригласил в Москву своего чехословацкого коллегу Ломского для обсуждения вопросов двустороннего военного сотрудничества. Тем самым в Москве, видимо, хотели предотвратить отставку Ломского. Но Дубчек сказал министру обороны, чтобы тот повременил с ответом, а вскоре Ломского заменили на более покладистого, как считал первый секретарь, Дзура.

Между тем Брежнев позвонил Дубчеку и сообщил, что вместо Москвы встретиться 23 марта на высшем уровне всем странам Варшавского договора (за исключением Румынии) решено в Дрездене. Румын не стали звать, потому что те в последнее время стремились сорвать любые встречи ОВД и СЭВ. Из-за Румынии никак не удавалось даже назначить Главнокомандующего Объединенными вооруженными силами ОВД. При этом 3 июня 1968 года министр обороны Румынии генерал Ионит заявил: «Основываясь на собственных принципах, Социалистическая Республика Румыния определенно позиционирует себя вне общих военных структур Варшавского договора, однако не до такой степени, чтобы заявить о выходе из Договора…»^[526] Министр обороны СССР маршал А. А. Гречко на заседании Политбюро ЦК КПСС 3 марта 1968 года, говоря о позиции Румынии, заметил: «Теперь ясно, что они – за пересмотр всего Варшавского договора в целом. Мы создадим штаб, вполне боеспособный, и Варшавский договор не пострадает, если уйдут румыны»^[527].

Создавалось впечатление, что Чаушеску специально делал все, чтобы заслужить аплодисменты и кредиты Запада. Он демонстративно флиртовал с маоистским Китаем и отказался осудить Израиль за агрессию 1967 года. Брежнев позднее сформулировал это следующим образом: «В Дрезден с общего согласия участников встречи не были приглашены представители Румынии. Это объясняется тем, что присутствие румынских товарищей с их „особой“, националистической позицией могло бы нарушить деловой, конкретный характер обсуждения столь сложных вопросов и привести к дополнительным трудностям»^[528]. Другими словами, в Москве боялись, что Чаушеску сразу же расскажет обо всем американцам.

По словам Дубчека, Брежнев его обманул, сказав, что на повестке дня встречи в Дрездене будут вопросы экономического сотрудничества в рамках СЭВ.