Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 124 | LoveRead.ec

Между тем Новотный пытался побудить Москву сделать хотя бы какой-нибудь жест в его пользу. 19 ноября 1967 года исполнялось 10 лет пребывания Новотного на посту президента Чехословакии, и он через советского посла в Праге Червоненко^[462] инициировал обращение в Москву, чтобы оттуда ему прислали приветственное послание. Но Брежнев явно не хотел никак вмешиваться в спор чехословацких руководителей. Поэтому решили, чтобы Червоненко передал Новотному поздравления советской стороны устно, так как для письменных поздравлений такого рода якобы до сих пор не было прецедента^[463].

Если после приезда из Москвы Новотный практически не общался с советским посольством, то с начала декабря 1967 года он всячески пытался убедить Червоненко в серьезности и опасности политической ситуации в Чехословакии. Он говорил советскому послу, что назревает угроза раскола в партии в связи со словацким национализмом Дубчека. Червоненко же считал, что ситуация в Президиуме ЦК КПЧ обострилась в связи с неудачей экономической реформы.

Еще 15 ноября 1967 года генеральный консул СССР в Братиславе И. С. Кузнецов на основании своих бесед с Дубчеком сообщил в МИД СССР, что словацкие коммунисты настроены по отношению к Новотному непримиримо. Генконсул (так же, как и Червоненко) считал, что советской стороне надо срочно попытаться примирить Новотного с Дубчеком, иначе ситуация в стране может сильно обостриться. Но фактически Кузнецов встал на сторону Дубчека и в одном из своих следующих сообщений в Москву писал, что кризис можно предотвратить только разделением постов первого секретаря ЦК и президента.

В беседах с советником-посланником посольства СССР в Праге И. И. Удальцовым Дубчек пытался убедить советского дипломата, что он не выступает против политики Новотного как таковой. Она правильная, но стиль руководства Новотного нетерпим. Дубчек и его сторонники весьма хитро пытались представить Новотного этаким чехословацким Хрущевым, причем использовались те же термины, что и в СССР в октябре 1964 года: «волюнтаризм», «нарушение партийной дисциплины», «необходимость устранения бюрократизма в партийной работе» и т. д.

Но Удальцов (в отличие от Червоненко) до последнего был на стороне Новотного. Он считал, что Дубчеком руководят чисто карьеристские соображения.

5 декабря 1967 года Дубчека слушала комиссия, созданная для разбора вопроса о его возможном националистическом уклоне. Его критиковали только Новотный и Худик (которого Новотный и хотел поставить вместо Дубчека первым секретарем ЦК КПС). Сабольчик не явился, а Ленарт отмалчивался. Гендрих протирал очки и всячески демонстрировал свое равнодушие – Дубчек понял, что не зря заглянул к нему в кабинет. Новотный был явно озадачен и огорчен столь вялой поддержкой своих сторонников.

Дубчек, естественно, отрицавший все обвинения в национализме, вернулся в Братиславу и проинформировал о заседании комиссии членов Президиума ЦК КПС. Там ему выразили полную поддержку, и Дубчек счел вопрос исчерпанным.

Между тем Новотный постоянно упрашивал Брежнева, чтобы тот приехал в ЧССР и вмешался в разгоревшийся в руководстве КПЧ спор. 6 декабря он позвонил Брежневу и пригласил его в Прагу. Хрущев бы, наверное, согласился, но Брежнев был человеком осторожным, не любившим портить ни с кем отношения. Он, видимо, надеялся, что чехи и словаки разберутся сами, и к тому же не забыл, как Новотный в 1964 году публично поддержал Хрущева. Но Новотный настаивал, и Брежнев 8 декабря 1967 года все же прибыл в Прагу. Перед отъездом по его указанию запросили советское посольство в Праге: кто является «человеком номер два» в чехословацком руководстве? Посольство, естественно, указало на Гендриха и подчеркнуло, что он прочно стоит на стороне Новотного.

По мере нарастания кризисных явлений и утраты Новотным авторитета в партии и стране советское посольство в Праге, по свидетельству сотрудника посольства М. Н. Кузнецова, «в конце 1967 г. хорошо чувствовало, что находящегося в изоляции Новотного нужно убирать, но все упиралось в то, кто станет вместо него». Из реплик и высказываний посла СССР в Праге С. В. Червоненко, которые неоднократно звучали на совещаниях, Кузнецов вынес убеждение, что советский полпред понимал неизбежность ухода Новотного, но все же надеялся потянуть со сменой руководства до весны, пока не будет найден «подходящий» лидер и передача власти осуществится плавно, без потрясений^[464].

На одном из приемов в декабре 1967 года Червоненко подошел к Дубчеку: «Александр Степанович, нужно ли то, что вы задумали, все ли вы рассчитали – куда пойдет развитие и сможет ли ваша группа сохранить влияние в партии и стране, не развяжете ли вы стихию?»

«Степан Васильевич, – отвечал Дубчек, – отступать некуда, вопрос решен, и никуда мы не уклонимся»^[465].

Заметим, что сам «Александр Степанович» считал «Степана Васильевича» человеком глупым и не разбиравшимся в чехословацкой политике. К тому же, по мнению Дубчека, Червоненко на посту посла СССР в КНР в 1959-1965 годах чуть не разрушил советско-китайские отношения. При этом Червоненко был гораздо более образованным человеком, чем Дубчек. Еще до войны Червоненко окончил экономический факультет Киевского университета, а потом преподавал, причем не только в школе, – он был заведующим кафедрой Черкасского педагогического института. В 1948-1949 годах он прошел курс повышения квалификации в Академии общественных наук при ЦК ВКП(б), а в 1951-1956 годах был заведующим отделом науки и учебных заведений ЦК компартии Украины. Что же касается советско-китайских отношений, то Дубчек прекрасно знал сам, что от посла там ничего не зависело, – конфликт возник на высшем партийном уровне и по инициативе китайской стороны, а именно лично Мао Цзедуна.

Формально Новотный пригласил Брежнева в декабре 1967 года отдохнуть и поохотиться. Брежнев решил провести беседы с Новотным, Гендрихом, Ленартом, Доланским и Дубчеком и как-то помирить рассорившихся лидеров дружественной страны.

Характерно, что Дубчек ничего о визите Брежнева не знал, – ему пришлось экстренно свернуть заседание Президиума ЦК КПС и выехать в Прагу.

После Новотного Брежнев побеседовал с Гендрихом, и тут-то и сыграл свою роль визит Дубчека в кабинет последнего. Уже в начале беседы Гендрих сказал, что готов занять пост первого секретаря ЦК. Брежнев понял, что удержать Новотного во главе партии вряд ли удастся.

Беседа с Дубчеком продолжалась около часа. Брежнев попросил его дать оценку политическому положению в стране, что тот и сделал. Сам Брежнев своих суждений не высказывал, предпочитая слушать. Дубчек не жалел критики в адрес Новотного и, согласно его же мемуарам, сказал Брежневу о «нетерпимости Новотного с точки зрения отношений между нашими народами»^[466]. Что имел здесь в виду Дубчек – непонятно. Ведь если Новотный и поддержал Хрущева, то это было решение всего Президиума ЦК КПЧ. Однако Брежнев был человеком, который таких вещей не забывал, поэтому Дубчек знал, что делал.