Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 120 | LoveRead.ec

К тому же Новотный и его окружение проявляли все меньше и меньше желания просто взирать на ширящуюся среди интеллигентов и подчас безосновательную критику всех сторон социалистического общества. На февральском пленуме ЦК КПЧ 1967 года член президиума и главный идеолог КПЧ Гендрих прямо сказал, что «бунт» творческой интеллигенции и противоречия между чехами и словаками являются главными и опасными проблемами для всего государства. Особое внимание Гендрих обратил на попытки «либералов» поссорить молодежь со старшим поколением. Многие чехословацкие фильмы, по мнению Гендриха, уже открыто проповедовали антисоциалистическую идеологию.

Писатели и интеллигенция ЧССР (среди которых было довольно много лиц еврейской национальности) были очень недовольны тем, что ЧССР, как и Советский Союз, встала на сторону арабских стран во время агрессии против них Израиля в июне 1967 года («шестидневная война»). Хотя Израиль был в то время осужден почти всеми государствами ООН и этой организацией в целом, Новотного и всю КПЧ обвиняли в антисемитизме, проводя параллели с «делом Сланского».

Ответный удар «интеллектуалов» был нанесен летом 1967 года и фактически стал началом «пражской весны». 27-29 июня 1967 года в самом большом зале Праги «Люцерна» проходил съезд Союза чехословацких писателей (в союзе состоял 631 человек, три четверти писателей были членами компартии). Обстановка на съезде к моменту его открытия складывалась в пользу либералов. Многие чехословацкие писатели в 1966 году активно выступали против процесса в СССР над Синявским и Даниэлем, а также против «зажима» Солженицына. «Героем дня» был Милан Кундера (родился в 1929 году в семье пианиста, музыковеда и впоследствии ректора университета Брно; в 1948 году вступил в КПЧ, но через два года исключен из партии, куда его снова приняли в 1956-м; с 1964 года был доцентом в Институте кинематографии) с его вышедшим только что романом «Шутка», где критически описывалось положение интеллигентов при социализме^[449].

Новотный отдал указание запретить прошедший цензуру роман словацкого писателя Ладислава Мнячко «Вкус власти», тем более что Мнячко в знак протеста против осуждения ЧССР израильской агрессии июня 1967 года решил эмигрировать в Израиль. После этого его исключили из партии и лишили гражданства. МВД пыталось найти сведения, изобличавшие Мнячко как агента гестапо в годы войны.

Главным пунктом преткновения накануне съезда стала именно критика писателями внешней политики ЧССР в связи с Израилем. Новотного и Гендриха обвиняли в антисемитизме. Тот факт, что Чехословакия при коммунистах как никто другой помогла Израилю в первый год его существования, когда эта страна сама была жертвой нападения арабов, не упоминался. Но в 1956 и 1967 годах, по мнению коммунистов, Израиль совершил акт неспровоцированной агрессии против своих арабских соседей, поэтому Прага не могла это поддерживать. Писатели ругали Новотного за «рабское» следование советской внешнеполитической линии, заявляя, что это Москва заставила ЧССР осудить Израиль.

Гендрих и Новотный считали, что не дело писателей заниматься внешней политикой, – на это есть предусмотренные законом государственные органы.

На съезде писателей Новотного и все партийное руководство подвергли поименной и очень острой критике. Кундера назвал официальную политику КПЧ в области культуры «варварством». По его мнению, компартия свела всю литературу к пропаганде и задушила свободную чешскую и словацкую культуру. Гендрих ответил ему критикой США, Израиля и других западных стран, которые хотят идеологически подорвать позиции социализма в Чехословакии. Все это было непопулярно среди интеллигенции, но Гендрих, в отличие от Дубчека, за популярностью не гнался.

Писатель Павел Когоут ответил Гендриху тем, что зачитал памфлет Солженицына против советской цензуры. Гендрих в гневе покинул зал. Его коллега Иван Клима заявил, что положение чешских писателей при Австро-Венгрии было более благоприятным^[450].

С наиболее радикальной речью выступил писатель Людвик Вацулик^[451] (сапожник по профессии, член компартии). Он сказал, что все культурные успехи в ЧССР были достигнуты вопреки коммунистам и что нынешнее руководство страны является «неосталинистским». В стране, по мнению Вацулика, уже нет граждан. Вацулик потребовал от Академии наук дать экспертное заключение по конституции ЧССР 1960 года на предмет ее соответствия основным правам человека.

Особенно обидело Новотного утверждение Вацулика, коммуниста с 1945 года, что за 20 лет в Чехословакии не смогли решить ни один вопрос, волновавший людей. Хотя сам Вацулик в довоенной Чехословакии вряд ли смог бы получить высшее образование, тем более бесплатно.

Гавел вспоминал, что зажигательная речь Вацулика была встречена писателями со смешанными чувствами. Многие считали, что прямая конфронтация с властью не продвинет страну дальше по пути реформ.

Гендрих обвинил Вацулика в «снобизме» по отношению к населению страны и в том, что он, член партии, стал открытым и примитивным антикоммунистом. Вацулик, говорил Гендрих, путает свободу и анархию.

Кундера, Когоут и Вацулик требовали демократизации всей политической системы страны и отказа КПЧ от ее руководящей роли в обществе. Того же добивался и драматург Вацлав Гавел^[452], пьесы которого высоко ценил, например секретарь ЦКУ КПЧ Коуцкий. Гавел редактировал журнал молодых писателей «Тварж» («Лицо»), который в ЦК КПЧ считали необходимым запретить из-за его откровенно антиправительственной линии.