Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830-1918) - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Победоносцев cтр.№ 36

В результате Германии не удалось использовать благоприятную обстановку, создавшуюся вследствие ослабления России в русско-японской войне. Немецкой дипломатии не удалось ни оторвать Россию от Франции, ни расстроить англо-французскую Антанту. Наоборот, в результате марокканского кризиса Антанта окрепла, хотя еще так и не приняла характера формального военного союза.

Начало Восточного кризиса

Летом 1875 г. в Герцеговине и Боснии вспыхнуло восстание сербского христианского населения, направленное против гнета турок. Повстанцы встретили горячее сочувствие в Сербии и Черногории. Сербское национальное движение было направлено в первую очередь против Турции, но оно представляло опасность и для Австро-Венгрии, поскольку там находились миллионы южных славян, подвергавшихся национальному угнетению и желавших жить в своем собственном государстве.

В то же время в Австрии имелись влиятельные элементы, которые стремились расширить империю Габсбургов, присоединив к ней южнославянские области западной половины Балкан, и прежде всего Боснию и Герцеговину. И если среди немцев Германии был весьма распространен призыв похода на Восток, то австрийские немцы свои захватнические планы связывали с походом на Юг. В этой связи в Вене был весьма распространен проект превращения империи Габсбургов из дуалистической Австро-Венгрии в триалистическое государство Австро-Венгро-Славянию.

Со своей стороны русское правительство считало необходимым оказать помощь восставшим славянам, однако при этом оно отнюдь не желало затевать по этому поводу серьезный конфликт с Австро-Венгрией. В этой связи в августе 1875 г. министр иностранных дел России Горчаков заявил в Вене о необходимости международного решения судьбы Боснии и Герцеговины, и предложил предоставить восставшим провинциям автономию, близкую к полной независимости, наподобие той, какой в то время пользовалась Румыния. Однако предложение Горчакова было явно неприемлемо для Андраши. Австрийский министр не допускал и мысли, чтобы дело освобождения славянства увенчалось успехом, а влияние России распространилось хотя бы над частью Балкан.

Тем не менее под давлением Петербурга в начале 1876 г. «Союз трех императоров» выступил с так называемым «Берлинским меморандумом», предупреждая Турцию о необходимости прекращения репрессий, направленных против славянского населения Оттоманской империи. Франция и Италия согласились с программой трех императоров. В то же время английское правительство в лице своего премьера Дизраэли высказалось против вмешательства в турецкие дела.

В то же время против турецкого владычества восстали и болгары, но вскоре их восстание было жестоко подавлено. При этом турки учинили дикие зверства. Так, например, только в Филиппопольском санджаке в течение нескольких дней было вырезано более 15 тыс. чел. Причем убийства сопровождались пытками и надругательствами над мирными жителями. Но несмотря на это, Великобритания всячески старалась замалчивать зверства турок и, чтобы не допустить уступок со стороны Порты, направила английский военный флот к черноморским проливам в поддержку своему союзнику.

Между тем Белград, проигнорировав предупреждения Петербурга и Вены, объявил 30 июня 1876 г. войну Турции. В то время в Сербии находилось около 4 тыс. русских добровольцев, в том числе много офицеров, во главе с генералом Черняевым, который был назначен главнокомандующим сербской армией. Кроме того, сербам из России поступала и денежная помощь.

Однако силы были явно не равны, и вскоре сербы потерпели несколько серьезных военных поражений, после чего Горчаков обратился к Бисмарку с предложением взять на себя инициативу созыва международной конференции для выработки условий сербско-турецкого мира. Но Бисмарк вовсе не был заинтересован в том, чтобы России удалось бы без войны разыграть роль покровительницы славян. Наоборот, он хотел, чтобы Россия поглубже увязла в восточных делах. Поэтому Берлин отклонил предложение Горчакова и стал всячески провоцировать осложнения между Россией, с одной стороны, и Англией и Турцией — с другой.

Россия стремилась добиться освобождения славян, находившихся под турецким игом, и образования на этой территории дружественных ей славянских государств, но при этом Петербург прекрасно понимал, что такого решения балканской проблемы не допустит ни Австрия, ни Великобритания, поэтому ему было необходимо добиться некоторого взаимоприемлемого компромисса.

Как уже было сказано выше, в этом конфликте Вена, преследуя свои захватнические цели во-первых, стремилась не допустить создания на Балканах какого-либо большого славянского государства, способного в будущем противостоять Австрии, а во-вторых, хотела аннексировать Боснию и Герцеговину, а затем, по возможности, и другие славянские земли и таким образом образовать триалистическую империю, в которую входили бы немцы, венгры и славяне.

В Лондоне же реакция России на сербско-турецкую войну была воспринята как попытка Петербурга установить свой контроль над черноморскими проливами, для чего, впрочем, были определенные основания. При этом в Британии считалось, что если Россия установит такой контроль, она будет господствовать в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, и тем самым поставит под угрозу английские позиции в Египте. Великобритания видела угрозу своим коренным интересам в клещеобразном продвижении России, одна клешня которой была нацелена на Константинополь, а другая — на Индию через Среднюю Азию. Поэтому Англия всячески стремилась сохранить Оттоманскую империю, какой бы дряхлой и антигуманной та ни являлась, даже рискуя при этом войной с Россией.

Однако такая политика, проводимая премьер-министром Дизраэли, встретила сильнейшее неприятие внутри страны. Зверства турок настроили против них британское общественное мнение, и оппозиция во весь голос выступала против аморальности внешней политики премьера.

Тогда Дизраэли был вынужден присоединиться к призыву трех императоров к Турции покончить с бойней на Балканах и произвести реформу собственной администрации в этом регионе. Султан же, уверенный в том, что Великобритания выступит на его стороне независимо от формально предъявляемых к нему требований, отверг эти предложения, что, в конечном итоге, и привело к войне.

Вспыхнувший Восточный кризис поставил немецкую дипломатию в довольно сложное положение, возникшее в результате отпора, данного ей Петербургом и Лондоном в дни военной тревоги 1875 г. В этой ситуации Бисмарк с большим удовольствием наблюдал бы за ходом русско-турецкой, а еще лучше англо-русской войны. Однако из-за позиции Вены стало возможным столкновение двух немецких партнеров по союзу трех императоров.

Принять сторону России или просто соблюдать нейтралитет Бисмарк считал невозможным, поскольку в этом случае Австрия как слабейшая сторона либо была бы разбита, либо вынуждена пойти на капитуляцию перед Россией. В обоих случаях это грозило чрезмерным усилением Петербурга. С другой стороны, Бисмарк не желал становиться и на сторону Австрии, поскольку он был твердо уверен, что русско-германская война неизбежно привела бы к вмешательству Франции, заставив немцев воевать на два фронта. Поэтому старая немецкая лиса поступила весьма своеобразно. С одной стороны, Берлин намекнул русским, что в случае русско-австрийской войны он не останется нейтральным и поддержит Вену, а с другой стороны, заявил австрийцам, что не собирается участвовать в их разборках с русскими.