Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 81

Хотя политический кураж из городов ушел, городская культура все еще служила великим механизмом передачи греческих воззрений на мир. Огромный интеллектуальный капитал можно было позаимствовать в двух крупнейших библиотеках древнего мира, открытых в Александрии и Пергаме. Птолемей I к тому же основал свой Музей, представлявший собой своего рода учреждение передового просвещения. В Пергаме один царь жертвовал средства наставникам, и в том же Пергаме народ усовершенствовал использование пергамента, когда Птолемеи прекратили поставку папируса. В Афинах сохранились Академия и Лицей, и эти учреждения способствовали повсеместному оживлению традиции греческой интеллектуальной деятельности свежими мыслями. В таких заведениях велась в основном деятельность в узком смысле академическая, то есть по большому счету подыскивались достойные толкования былых достижений, но зато она находилась на высоком качественном уровне и теперь представляется малозначимой из-за грандиозных достижений ученых V и IV веков до н. э. Эта традиция была достаточно прочной, чтобы выдержать испытание временем на протяжении даже христианской эры, хотя значительная ее содержательная часть безвозвратно утрачена. Со временем мир ислама воспримет учение Платона и Аристотеля через наследие эллинских грамотеев-наставников.

Наилучшим образом в эллинской цивилизации сохранилась греческая традиция в науке, и здесь выдающаяся роль принадлежит Александрии, как крупнейшему из всех эллинских городов. Величайшим специалистом в области систематизации геометрии считается Евклид, определявший путь развития этой науки вплоть до XIX века, а Архимед, известный своими практическими достижениями в разработке конструкции боевых устройств на Сицилии, числится предположительным учеником Евклида. Еще один александриец по имени Эратосфен первым из представителей рода человеческого вычислил размеры Земли, а эллинский грек Аристарх Самосский договорился до того, что Земля вращается вокруг Солнца, хотя его взгляды отвергли современники и потомки потому, что они противоречили принципам Аристотелевой физики, построенным на противоположном принципе. Архимед добился больших успехов в развитии гидростатики (он к тому же изобрел ворот), но главные достижения носителей греческой традиции всегда лежали в области математики, а не прикладных дисциплин, и в эллинские времена греческие математики достигли своих высот в теории конических сечений и эллипсов, а также заложили основы тригонометрии.

Они послужили важными дополнениями к инструментальному набору познания мира человечеством. И все же они не настолько определенно выглядели достижениями эллинской нравственной и политической философии по сравнению с тем, что было раньше. Представляется заманчивой попытка отыскать причину этого в политических изменениях при переходе от города-государства к более крупным государственным образованиям. В тех же Афинах философия нашла свой величайший центр развития, и Аристотель надеялся возродить этот город-государство; в достойных руках, думал этот философ, в нем могли бы появиться условия для лучшей жизни. Но, возможно, из-за необходимости произвести благоприятное впечатление на представителей остальных национальностей, в силу, возможно, несомненной привлекательности для них мира за пределами греческой культуры, новые монархи все больше склонялись к восточным культам, положенным личности правителя. Такое почитание царя уходило корнями в месопотамскую и египетскую старину. Между тем настоящим основанием эллинистических государств служила бюрократия, причем не обузданная традициями гражданственной независимости (так как большинство греческих городов в Азии основали или восстановили Селевкиды, все, что они давали, они же могли и забрать), и армии греческих и македонских наемников, освободивших их от зависимости, привязанной к местным ратникам. Какими бы могущественными и внушающими страх они ни были, в таких структурах обнаруживалось мало качеств, способных внушить их разношерстым подданным лояльность и эмоциональную привязанность.

В некотором роде эллинистический триумф греческой культуры выглядел обманчиво. Греческий язык все еще использовался, но некоторые его слова приобретали иное значение. Греческая религия, например, как великая объединяющая эллинов сила пребывала в упадке, и греческий рационализм V века до н. э. вместе с ней. Такой крах традиционной системы ценностей послужил предпосылкой к переменам в области философской мысли. Изучение философии в самой Греции все еще велось весьма энергично, и даже здесь представители эллинистической ветви предположили, что люди возвращаются к своим личным проблемам, отстраняются от общества, на которое не могут повлиять, ища убежища от ударов судьбы и трудностей повседневной жизни. Похоже, ничего нового в этом нет. Вспомним хотя бы Эпикура, искавшего благо исключительно в личных человеческих удовольствиях. Вопреки появившимся позже искаженным толкованиям он подразумевал под этим нечто далекое от потакания своим слабостям. Удовольствием Эпикуру служила субъективная удовлетворенность и отсутствие боли. Такое представление об удовольствии для современного человека выглядит аскетичным. Но с точки зрения симптоматики его важность представляется значительной, потому что в нем просматривается устремление человеческого увлечения в сторону частного и личного.

Другая форма этой философской реакции выразилась в отстаивании идеалов самоотречения и неприсоединения. Представители школы, известной как школа киников, отказались от общепризнанных норм жизни и старались избавиться от радостей окружающего их материального мира. Один из них – киприот по имени Зенон, живший в Афинах, стал пропагандировать собственную доктрину в общественном месте – в расписном портике stoa Poikile. По месту сбора учеников Зенона его школу назвали школой стоиков. Стоики заняли место среди наиболее влиятельных философов, потому что их учение казалось легко применимым к повседневной жизни. По большому счету стоики проповедовали ту истину, что жизнь следует прожить в соответствии с разумным порядком, позаимствованным у движения Вселенной. Человек не может повлиять на то, что с ним происходит, говорили они, но он может принять послания судьбы, распоряжение воли Всевышнего, в которого они верили. Благие дела, соответственно, не следует совершать ради ожидаемой похвалы, ведь они могут не получиться или принести зло. Совершать их надо ради них самих и приносимой ими пользы.

В стоицизме, пользовавшемся большой популярностью в эллинистическом мире, заложена доктрина, придающая человеку новую опору для нравственной веры в то время, когда авторитетом больше не пользовался ни полис, ни традиционная греческая религия. Стоицизм к тому же обладал потенциалом на долгую жизнь, потому что он отвечал чаяниям всех людей, которые согласно этому учению уравнивались в правах: в нем содержалось зерно нравственного всеспасения, через которое постепенно изживалось старинное различие между греком и варваром, а также любое другое различие между благоразумными людьми. Оно взывало к общей человечности и фактически выражало осуждение рабству, что представляется потрясающим шагом в мире, построенном на принудительном труде. Стоицизму предстояло послужить плодотворным источником для мыслителей на протяжении двух тысяч лет. В скором времени его этика дисциплинированного здравого смысла должна будет удостоиться великого успеха в Риме.

У философии, таким образом, появились признаки эклектизма и космополитизма, которые бросаются в глаза практически в любом аспекте эллинской культуры. Возможно, их самым наглядным отображением послужило приспособление греческой скульптуры к монументальной скульптуре Востока, мастер которой произвел таких чудовищ, как тридцатиметровый Колосс Родосский; все же в конечном счете эклектизм и космополитизм проявились в устремлениях стоиков точно так же, как в экзотических восточных культах, пришедших на смену греческим богам. Ученый Эратосфен сказал, что он видел во всех добрых людях своих соотечественников, и в данном замечании выражается новый дух эллинизма в его лучших проявлениях.