Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 422

Означало ли это, что советский народ в некотором смысле становился довольной всем нацией с руководителями более уверенными и с меньшей подозрительностью относящимися к внешнему миру, а также склонными к умиротворению участников международных отношений, – тема совершенно другого разговора. По советскому отношению к китайскому возрождению такого вроде бы не скажешь; пошли разговоры о превентивном ядерном ударе СССР по КНР (пусть даже в ответ на серьезные китайские провокации). К тому же к 1970 году в советском обществе начинали появляться новые признаки внутреннего неблагополучия. Инакомыслие и несогласие с советским строем, особенно с запретом на свободомыслие, впервые стали очевидными в 1960-х годах. Добавим симптомы антиобщественного поведения в форме получивших широкое распространение мздоимства и пьянства. Но оба этих недуга в большей или меньшей степени имелись во всех крупных странах мира. Не настолько очевидным, но очень важным по большому счету фактом следует назвать то, что в 1970-х годах люди, для которых русский язык был родной, перестали быть большинством страны. Между тем советский режим оставался таким, где пределы свободы и фундаментальные привилегии индивидуума определялись на практике механизмом административных решений и политических тюрем. Различие между жизнью в Советском Союзе и США (или любой западноевропейской страной) все еще можно было определить с помощью таких критериев, как огромные расходы советских властей на глушение широковещательных радиостанций потенциального противника.

По вполне понятным причинам изменения в США фиксировались легче, чем перемены в СССР, но не всегда легко оценивались базисные факторы. В примитивном наращивании американской мощи никто не сомневался, как и в ее важности для мира. В середине 1950-х годов на Соединенные Штаты приходилось около 6 процентов населения планеты и больше половины объема выпуска промышленных товаров; к 2000 году экономика одной только Калифорнии займет пятое место в мире по величине. В 1968 году численность американского народонаселения преодолела порог в 200 миллионов человек (в 1900 году американцев насчитывалось 76 миллионов человек), и только каждый двадцатый из них не относился к коренным гражданам США (хотя на протяжении 10 лет власти в Вашингтоне будет преследовать беспокойство по поводу огромной массы испаноязычных переселенцев из Мексики и бассейна Карибского моря). Число новорожденных после 1960 года ушло вверх, тогда как уровень рождаемости понизился; в этом отношении США числились единственным в своем роде государством. Больше, чем когда-либо, американцев с 1900 года поселилось в городах или их окрестностях, поэтому вероятность того, что кто-то умрет от злокачественного новообразования, утроилась; как ни парадоксально, политики увидели в этом верный признак улучшения здравоохранения, специалисты в области которого научились распознавать новые заболевания.

Основу американской промышленной структуры в 1970 году составляли очень крупные корпорации, и в распоряжении некоторых из них уже находились ресурсы и богатства большие, чем даже в относительно крупных странах. При таком определяющем весе этих гигантов в экономике США часто возникало беспокойство по поводу соблюдения интересов общества и потребителя. Зато не оставалось ни малейших сомнений относительно способности экономики США производить богатство и власть. И даже еще предстояло доказать, что американская экономика способна давать все, что от нее может потребоваться; промышленная мощь США служила великой константой послевоенного мира, и от нее зависел огромный военный потенциал, на который неизменно опирались американские дипломаты при проведении внешней политики своей администрации.

В 1950-х годах свою роль все еще играла политическая мифология. Администрация при втором сроке президента Трумэна и обоих сроках президента Эйзенхауэра отличилась шумными дебатами и многочисленными боями с тенью по поводу опасности государственного вмешательства в экономику. Вся возня тогда прошла мимо цели. С 1945 года и позже федеральное правительство повышало свою роль в качестве главного клиента американской экономики. Государственные расходы всегда служили основным экономическим стимулятором, и их увеличение составляло цель сотен заинтересованных групп и тысяч капиталистов; в этой связи все крутилось вокруг надежды на уравновешенный бюджет и дешевую, деловитую администрацию США. Более того, США являлись демократией; при всей риторике и схоластических возражениях по этому поводу, постепенно приближалась эпоха государства всеобщего благоденствия, потому что избиратели его хотели. Жизнь сама последовательно опровергала старинный идеал тотально свободного предпринимательства, не ограниченного и не контролируемого государством. Она же помогла продлить существование демократической коалиции. Республиканские президенты, избиравшиеся в 1952 и 1968 годах, каждый раз набирали очки за счет усталости народа от войны; но ни в том ни в другом случае никто не смог убедить американцев избрать в конгресс республиканское большинство. Вместе с тем признаки напряжения просматривались в рядах демократического блока еще до 1960 года (Эйзенхауэр пользовался симпатией многих избирателей южных штатов), и к 1970 году под республиканским знаменем появилось нечто немного большее, чем национальная Консервативная партия, так как некоторая часть южан, сочувствовавших темнокожим американцам, обиделась на законодательные инициативы демократов. Созданный еще в годы Гражданской войны поддерживавший во время выборов Демократическую партию «твердокаменный Юг» как политическое явление прекратил свое существование.

Американские президенты иногда могли менять акценты. Годы правления Эйзенхауэра оставили впечатление того, что во внутренней истории США при нем случилось мало выдающегося; вмешиваться во внутреннюю политику ему не стоило – так он видел свою задачу президента. В известной мере и по этой причине тоже в 1960 году, после избрания с небольшим перевесом голосов, к власти пришел Джон Кеннеди – новый человек, причем весьма молодой, принеся ощущение разительных перемен. Дезориентировало народ то, что слишком многое намечалось сделать в короткий период времени. Задним числом можно согласиться с тем, что во внешней и внутренней политике одновременно восемь лет правления демократов, возобновленного в 1961 году, принесли большие изменения в жизни народа США, хотя и не по точному замыслу Дж. Кеннеди или его вице-президента Линдона Джонсона, когда они вступили в должность.

Одна сложная тема, обострившаяся еще в 1960 году, тогда называлась «негритянским вопросом». Спустя столетие после предоставления американцам африканского происхождения свободы судьбой им, как правило, предназначалось нищенское существование, причем все чаще на государственное пособие, на положении безработного, причем занятые негры получали работу, которую престижной никак не назовешь, жилье им доставалось более скромное, и здоровьем они не отличались по сравнению с белыми американцами. И еще через 40 лет такое положение негров изменилось незначительно. В 1950—1960-х годах тем не менее появилась надежда на улучшение их жизни. Положение негров в американском обществе как-то вдруг стало казаться больше нетерпимым и приобрело острое политическое звучание в силу трех новых аргументов. Первый заключался в переселении негров в другие места, из-за чего проблема американского Юга выросла до общенационального масштаба. Между 1940 и 1960 годами в результате такого переселения негритянское население северных штатов увеличилось в три раза, причем приток сюда переселенцев не прекращался до 1990-х годов. Нью-Йорк превратился в штат с самым многочисленным негритянским населением США.