Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 421

Трудно поверить, что не произошел коренной перелом ситуации. Перед Советским Союзом маячила перспектива ядерной войны как окончательная цена географического расширения холодной войны, и в Москве ее сочли неприемлемой. Установлением прямой телефонной связи между главами двух государств в Москве и Вашингтоне – «горячая линия» – признавалось, что опасность конфликта из-за недоразумения требовала налаживания непосредственной двусторонней связи в обход обычных дипломатических каналов. Новым видом оружия, считавшимся решающим в случае вероятного прямого конфликта между этими двумя супердержавами, были межконтинентальные баллистические ракеты; в конце 1962 года американцы обладали превосходством над СССР в данном оружии в соотношении больше чем шесть к одному. В Советском Союзе занялись восстановлением паритета в количестве носителей ядерного оружия. Выбор свой они сделали в пользу ракет вместо масла, и в очередной раз бремя гонки вооружений легло на советского обывателя.

Между тем обострение ситуации из-за Кубы помогло достигнуть первого соглашения между Великобританией, Соединенными Штатами и Советским Союзом по поводу запрета испытаний ядерного оружия в космосе, в атмосфере или под водой. К разоружению предстоит двигаться еще долгое время без заметного прогресса, но пока удалось добиться первого положительного результата во всех переговорах о судьбе ядерного вооружения.

В 1964 году Хрущева отправили на пенсию. В качестве главы правительства и руководителя правящей партии его личный вклад с 1958 года в советскую историю выглядит всего лишь большой встряской властной вертикали. Она означала десталинизацию, а также огромный провал в аграрной политике и изменение акцентов в построении вооруженных сил (с упором на ракетные войска стратегического назначения, ставшие элитным родом войск). Главной причиной отстранения Хрущева от власти можно считать его собственные инициативы во внешней политике (наряду с провальной кубинской авантюрой). Притом что при попустительстве руководителей вооруженными силами его сместили собственные подчиненные, которых он оскорбил и насторожил, его не расстреляли, не посадили в тюрьму и даже не отослали служить директором электростанции где-нибудь в Монголии. Совершенно очевидно советское руководство приводило к цивилизованному виду свои методы проведения политических изменений. Отличие от прежних времен выглядело поразительным.

В советском обществе после смерти Сталина наступила некоторая передышка. Речь Хрущева на XX съезде КПСС никак нельзя было заболтать, даже притом, что во многом ее цель состояла в том, чтобы отвести критику от тех (как самого Хрущева), кто выступал в роли добросовестных исполнителей указаний Сталина. (Знаменательно, что тело вождя извлекли из Мавзолея Ленина, считавшегося национальной святыней.) Затем наступил период истории СССР, названный «оттепелью». Тогда писателям и художникам разрешили немного больше свободы выражения своего мнения, в то же время руководство страны озаботилось по поводу его восприятия в мире как гонителя евреев. Но все это выглядело личными и внесистемными причудами: либерализация зависела от того, к кому прислушивался в тот момент Хрущев. Более или менее ясным представлялось только то, что после смерти Сталина, особенно на протяжении эпохи правления Хрущева, компартия снова возникла в качестве намного более самостоятельного фактора советской действительности. Авторитарная природа советского политического строя тем не менее казалась неизменной, и на что-то иное тогда рассчитывать не приходилось.

Теперь это может показаться странным, но на какое-то время вошло в моду говорить, что Соединенные Штаты и Советский Союз становились более похожими и что их похожесть означала приемлемость для Запада советской политики, утратившей свой угрожающий характер. Сторонники модной тогда теории конвергенции делали ошибочный акцент на непреложной истине, заключавшейся в том, что Советский Союз располагал развитой экономикой. В 1960-х годах кое-кто из европейцев на левом политическом фланге считал социализм приемлемым путем к модернизации. Но они часто упускали из виду неэффективность и диспропорции советской экономики.

Притом что советская промышленная мощь заключалась в отраслях тяжелой индустрии, потребительский сектор в Советском Союзе по сравнению с американским оставался в запущенном состоянии и выглядел бы еще слабее без дорогостоящей системы дотаций. Сельское хозяйство, когда-то кормившее жителей городов Центральной Европы и заплатившее за индустриализацию, пребывало в затяжном упадке; как это ни парадоксально, правительству Советского Союза приходилось даже закупать американское зерно. Официальной программой Коммунистической партии Советского Союза, одобренной в 1961 году, предполагалось к 1970 году обогнать Соединенные Штаты по объему промышленного производства. Ничего подобного не произошло, зато задачу, поставленную президентом Кеннеди в том же самом году, – доставить человека на Луну американцы успешно выполнили. И все-таки по сравнению с развивающимися странами СССР, несомненно, обладал громадными богатствами. Несмотря на бросающееся в глаза различие между ними с точки зрения обывателя с его представлениями об обществе потребления, народам более бедным США и СССР иногда виделись одинаково состоятельными государствами. Многие советские граждане тоже больше внимания обращали на отличие между их разрушенной и ограбленной страной, какой она выглядела в 1940-х годах, и ее состоянием в годах 1970-х, чем на сравнение с благополучными США.

Различия между двумя этими системами никогда не выглядели односторонними. Советские инвестиции в образование, например, позволяли добиться уровня грамоты народа не ниже, а даже выше, чем наблюдался среди американцев. Такого рода сравнения, легко подпадавшие под категорию перехода количества в качество, тем не менее не влияли на основной для Запада показатель ВВП на душу населения, который в Советском Союзе в 1970-х годах оценивался гораздо ниже ВВП на душу населения в Соединенных Штатах. Если всем гражданам СССР в 1956 году наконец-то предоставили право на государственную пенсию по старости (почти на полвека позже британцев), им по-прежнему приходилось удовлетворяться медицинским обслуживанием, все безнадежнее отстававшим от медицинских услуг, доступных на Западе. Советскому народу досталось историческое наследие отсталости и разрухи, от которого он последовательно избавлялся; только в 1952 году реальная заработная плата в СССР вернулась к уровню 1928 года. Теория конвергенции всегда выглядела рассчитанной на неисправимых оптимистов и упрощенцев.

Тем не менее к 1970 году СССР располагал научной и промышленной базой, по своим масштабам и достижениям способной вызвать зависть в Соединенных Штатах. Наглядное воплощение научно-техническая мощь СССР получила в космических достижениях, служивших неистощимым источником гордости советского гражданина за свою Родину. К 1980 году в околоземном пространстве накопилось столько рукотворных объектов от действующих и отработавших свое спутников до всякого космического мусора, что как-то уже подзабылись былые восторги от вывода на орбиту первых советских спутников 20 лет назад. Хотя американцы со своими космическими достижениями не заставили себя долго ждать, советские ученые все равно сохранили в данной сфере положение первопроходцев. Сообщения о покорении космоса подпитывали патриотическое воображение и вознаграждали долготерпение в условиях относительно скудной повседневной жизни в СССР. Не требует пространных рассуждений тот факт, что для многих советских граждан космические достижения их страны служили оправданием случившейся у них революции; они считали, что общественно-политическое устройство СССР обеспечило советскому народу условия для выполнения задач, непосильных народам остальных стран. Матушка Россия наконец модернизировалась.