Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 346

Делегацию СССР не пригласили в Лигу Наций, отсутствовали его представители и на мирной конференции. Второй факт, вероятно, представлял большую важность. Политические решения по определению контуров следующего этапа европейской истории обсуждались без согласования с советским правительством, хотя в Восточной Европе это означало проведение границ, к очертанию которых власти всех стран должны были проявлять самый живой интерес. Следует признать, что большевистские вожаки сделали все от них зависящее ради исключения их участия остальными подписавшими договор сторонами. Они отравляли отношения с ведущими державами своей революционной пропагандой, так как свято верили в злонамеренность властей капиталистических стран, пытавшихся отстранить их от власти и не отказавшихся от своих планов. Британский премьер-министр Ллойд Джордж и американский президент Вудро Вильсон, в отличие от своих коллег и избирателей, в отношениях с Советами демонстрировали большую гибкость, даже сочувствие. Их французский коллега Жорж Клемансо, напротив, принадлежал к лагерю страстных врагов большевиков и пользовался поддержкой многих французских военных ветеранов; Версальский договор считается первым крупным европейским мирным соглашением, заключенным представителями держав, прекрасно осознававшими опасности разочарования демократического электората. Но на кого ни возлагай вину, получилось так, что с СССР, представляющим собой европейскую державу, потенциально обладающую величайшим весом в делах континента, формирование новой Европы согласовать не удосужились. Оставаясь фактически в стороне от происходивших событий, власти Советского Союза на самом деле занимались налаживанием отношений с теми, кто готовился к ревизии заключенных соглашений или разрушению установленного англосаксами порядка. Дело только усугублялось тем, что правители СССР отрицали социальную систему, которую он должен быть предохранять.

С установившимся в Европе порядком связывались огромные надежды англосаксов. Часто они выглядели наивными, но все-таки, даже несмотря на его явные недостатки, Версальский мирный договор осуждали во многом незаслуженно, так как им предполагалось немало рациональных положений. Не оправдал он себя по причинам, по большому счету неподвластным деятелям, его сотворившим. Дни европейского мирового господства в узком политическом смысле этого слова уже прошли. Вооружившись мирными договорами 1919 года, совсем слабо можно было повлиять на определение будущего человечества за пределами Европы. Прежние имперские жандармы на тот момент пребывали в слишком ослабленном состоянии, чтобы исполнить свое предназначение внутри Европы, уже не касаясь внешнего мира; некоторые из них исчезли вообще. В конце-то концов Соединенные Штаты потребовались исключительно ради нанесения поражения Германии, но теперь они на некоторое время ушли в полное добровольное уединение. Советские власти тоже совсем не горели желанием заниматься стабилизацией обстановки на континенте.

Из-за изоляционизма одной державы и стерилизации другой ее же идеологией Европа осталась брошенной на произвол судьбы, которую решали ее собственные никуда не годные ведомства. Когда никакой революции в Европе не произошло, власти Страны Советов занялись своими собственными делами; когда Вудро Вильсон дал американцам шанс принять участие в поддержании мира на территории Европы, они от него отвернулись. Оба решения вполне поддаются разумному обоснованию, но их суммарный эффект служил сохранению иллюзии европейской автономии, представлявшейся тогда большим вымыслом, и не мог служить достойным инструментом обращения с европейскими проблемами. Наконец, серьезнейший текущий недостаток европейского порядка заключался в экономической хрупкости новых структур, которые им предполагались. Большим сомнениям подвергались его условия: самоопределение часто сводило на нет всю экономическую политику. Но как при этом трудно разглядеть, на каких основаниях можно отказаться от самоопределения! Проблемы Ирландии начали отступать совсем недавно, то есть практически через 100 лет после появления свободного Ирландского государства в 1922 году.

Ситуация все больше казалась нестабильной, потому что в Европе не только сохранялись прежние иллюзии, но и возникли многие новые. Победа союзников по Антанте и краснобайство по поводу поддержания мира убедили многих в состоявшемся великом триумфе либерализма и демократии. Четыре самодержавные, антинародные, односторонние империи в конце-то концов рухнули, и по сей день мирное урегулирование остается единственным в истории, сотворенным великими державами, числившимися демократическими всеми до одной. Свой оптимизм либералы черпали к тому же из нарочитой позы, принятой Вудро Вильсоном во время войны; он сделал все, что мог, лишь бы все увидели в участии США в европейской войне совершенно иную цель, чем ту, что преследовали остальные союзники по Антанте. Ведь американцы руководствовались (он сам утверждал) благородными идеалами и верой в то, что мир можно сделать удобным для демократии, если правители остальных стран откажутся от своих прежних пагубных привычек. Кое-кто думал, что его правота получила наглядное подтверждение; новыми государствами, прежде всего новой Германией, принимались либеральные, парламентские, а часто еще и республиканские конституции. Наконец возникла иллюзия относительно Лиги Наций; в ней вроде бы воплотилась мечта о новом международном ведомстве, а не об империи.

Но в основе всего этого лежали заблуждения и ложные предположения. Поскольку миротворцев обязали заниматься намного большим, чем только возведением на престол либеральных принципов (они должны были к тому же платить долги, защищать имущественные права и вести учет неустранимым проблемам), все те принципы по ходу дела подвергались дискредитации. Прежде всего, они породили большое недовольство националистов, а также новое и жестокое негодование с националистическим оттенком в Германии. Возможно, с этим ничего нельзя было поделать, но готовилась почва, на которой произрастали идеи, радикально отличавшиеся от либерализма. Демократические атрибуты новых государств – да и старых тоже – появлялись в мире, экономическая структура которого подверглась ужасному повреждению. Политическая борьба повсеместно усугублялась нищетой, тяготами жизни и безработицей. Из-за ликвидации в ходе войны прежних экономических методов обмена намного затруднилось разрешение таких проблем, как обнищание крестьян и безработица среди них; Россия, когда-то считавшаяся житницей большой части Западной Европы, теперь стала экономически недоступной страной. Так выглядел фон, на котором революционеры могли развертывать свою деятельность. Коммунисты ликовали и готовились к новым свершениям, так как полагали, что история сама выбрала их для этой роли. И скоро в ряде стран их усилия получили поддержку со стороны нового радикального явления в виде фашизма.

Коммунизм угрожал новой Европе с двух направлений. Изнутри: во всех странах совсем скоро появились свои революционные коммунистические партии. Ничем положительным они не отличились, зато вызвали большую тревогу. К тому же коммунисты много сделали для предотвращения появления сильных прогрессивных партий. Все это объясняется обстоятельствами зарождения коммунистического движения. Коминтерн, или Третий интернационал, сотворили в Советском Союзе в марте 1919 года ради обеспечения руководства международным социалистическим движением, активисты которого могли бы в противном случае, как боялись советские коммунисты, выступить против старых вождей с обвинением в отсутствии революционного порыва, когда те не удосужились воспользоваться тяготами войны. Проверкой для социалистических движений В.И. Ленин считал приверженность Коминтерну, принципы которого отличались заведомой непреклонностью, дисциплинированностью и бескомпромиссностью в соответствии с его представлениями о необходимости эффективной революционной партии. Практически во всех странах социалисты разделились на два лагеря как раз по приверженности делу Коминтерна. Кто-то подчинялся руководству Коминтерна и взял себе название коммунисты; другие, хотя иногда утверждавшие о своей принадлежности к марксистам, оставались в составе национальных партий и движений. Они боролись за поддержку рабочего класса и яростно соперничали друг с другом.