Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 282

Таким образом, поводами для Французской революции послужило сложное сочетание бессилия правительства по решению актуальных задач, социальной несправедливости, экономических трудностей и веры в благотворную роль реформ. Но пока еще вся эта сложность не потерялась из виду в ходе последовавших политических баталий, и за примитивными лозунгами, порожденными ими, следует обратить внимание на то, что практически никто ни желал, ни рассчитывал на такой исход всего дела. Во Франции повсеместно встречались проявления социальной несправедливости, но совсем не намного больше, чем в остальных европейских странах XVIII века, народы которых их терпели. Зато во Франции расплодились многочисленные сторонники всевозможных реформ, граничащих с благоглупостями: одни требовали отмены цензуры, другие – запрета на безнравственную и атеистическую литературу. При этом все агитаторы утверждали, будто все изменении без труда сможет воплотить в жизнь сам король, как только ему сообщат о мечтах и желаниях его народа. Не хватало разве что некоей партии революции, выступающей откровенно и безоговорочно противницей реакционной партии.

Партии появились только после созыва делегатов Генеральных штатов. День, когда они собрались, то есть 5 мая 1789 года (спустя неделю после приведения к присяге президента Джорджа Вашингтона), считается знаменательной датой во всемирной истории потому, что ею открывается целая эпоха, на протяжении которой центральным политическим вопросом в большинстве континентальных стран можно считать поддержку или осуждение революции, и он даже коснулся совсем иной политики, проводившейся в Великобритании и Соединенных Штатах Америки. То, что произошло во Франции, сыграло свою роль во всех остальных странах Европы. На самом примитивном уровне эта роль заключалась в том, что Франция числилась величайшей европейской державой; Генеральным штатам суждено было либо парализовать ее (как надеялись многие иностранные дипломаты), либо освободить от всех трудностей, чтобы она могла снова играть свою существенную роль. Кроме того, Франция служила культурным предводителем Европы. Что бы ни сформулировали и ни сделали ее писатели и политики, все немедленно становилось достоянием народа всех стран из-за всеобщей доступности французского языка, и считалось, что народы привыкли уделять почтительное внимание происходящему в Париже, так как оттуда происходило руководство интеллектуальной деятельностью в Европе.

Летом 1789 года Генеральные штаты превратились в Национальное собрание, претендующее на суверенитет. Порывая с представлением о том, что оно воплощало в себе великий раскол средневекового общества, большинство его депутатов претендовало на представление интересов всех французов без исключения. Эти депутаты решились на такой революционный шаг потому, что волнения масс во Франции напугали правительство и тех депутатов ассамблеи, кто выступал против перемен. Мятежи в сельской местности и бунты парижан встревожили министров, больше уже не надеявшихся на помощь своей армии. В результате монарху сначала пришлось дистанцироваться от привилегированных сословий, а затем неохотно и с опаской пойти на уступки еще по многим положениям в ответ на просьбы политиков, теперь уже возглавлявших новое Национальное собрание. Одновременно возник совершенно очевидный раскол между теми, кто выступал за проведение революции, и теми, кто был против нее; в мире их в скором времени стали делить на «левых» и «правых» (из-за расположения рядов, которые они занимали в Национальном собрании).

Главной задачей, которую депутаты данного органа поставили перед собой, было написание французской конституции, но в процессе они преобразовали всю ведомственную структуру Франции как таковую. К 1791 году, когда Национальное собрание распустили, его депутаты национализировали земли церкви, отменили так называемую «феодальную систему землепользования», покончили с цензурой, создали систему централизованной представительной власти, стерли устаревшее деление на провинциальное и местное управление и заменили его департаментами, при которых французы живут до сих пор, учредили всеобщее равенство перед законом, а также провели разделение исполнительной и законодательной властей. Так выглядели одни только наиболее значительные деяния, совершенные депутатами одного из самых выдающихся парламентов, которых когда-либо видел свет. Громадные достижения несколько теряются на фоне его провалов; но нам надо оставаться объективными людьми. Вообще говоря, те депутаты устранили юридические и ведомственные преграды на пути модернизации Франции. С тех пор ориентирами ведомственной жизни французов служили такие понятия, как народный суверенитет, административная централизация и юридическое равенство всех индивидуумов.

Многим французам все это пришлось не по душе, у кого-то и вовсе вызвало отвращение. К 1791 году король больше не скрывал своих дурных предчувствий, благосклонность, которой он пользовался на заре революции, ушла в прошлое, зато теперь его начали подозревать в контрреволюционных настроениях. Кое-кому из французских дворян все происходящее претило настолько, что им пришлось покинуть родину; первыми среди них оказались два брата короля, поступок которых не добавил народной любви к самодержавию. Самое главное заключается в том, что многие французы выступили против революции, когда из-за папской политики подход депутатов Национального собрания к делам духовным подвергся сомнению. Многое в нем глубоко тронуло большинство французов, в том числе церковников, но папа римский отклонил решения Национального собрания, и после этого речь пошла уже исключительно о выборе авторитета. Французским католикам пришлось решать, что выше для них: авторитет папы или авторитет французской конституции? В результате возник раскол по наиважнейшей проблеме, принесшей с собой меры непримиримой революционной политики.

Когда начался 1792 год, британский премьер-министр выразил свою уверенность в обоснованности расчета на предстоящие его стране 15 лет мира и спокойствия. В апреле Франция пошла войной на Австрию, а в скором времени оказалась в состоянии войны еще и с Пруссией. Ситуация выглядела предельно запутанной, но многие французы полагали, будто власти иностранных держав решили вмешаться, чтобы покончить с их революцией и вернуть время вспять к 1788 году. К лету, когда дела шли из рук вон плохо, а внутри Франции углублялась нехватка всего и подозрение к властям, король полностью утратил доверие народа. Восставшие парижане низвергли монархию и потребовали созыва новой ассамблеи, чтобы ее делегаты составили новую, на этот раз республиканскую конституцию.

Это собрание, вошедшее в историю под названием Национального конвента, до 1796 года фактически заменяло французское правительство. На протяжении гражданской и зарубежной войны, а также экономического и идеологического кризиса Конвенту удалось сохранить завоевания Французской революции. Большинство его депутатов с политической точки зрения оказалось не намного прогрессивнее в своих представлениях, чем их предшественники. Они считали частную собственность неприкосновенной (они ввели смертную казнь для любого человека, попытавшегося предложить закон о внедрении аграрного коммунизма), а бедность неискоренимым злом, хотя предусматривали кое для кого из бедноты весьма ограниченное право на участие в государственных делах через всеобщее прямое избирательное право для взрослых мужчин. От предшественников их отличало только то, что они готовы были пойти значительно дальше в чрезвычайных ситуациях, чем депутаты предыдущих французских ассамблей (особенно когда возникала угроза их поражения); они к тому же заседали в столичном городе, которым в течение длительного времени управляли весьма радикальные политики, подталкивавшие их к мерам более радикальным, чем они на самом деле желали бы, и на использование очень демократического языка. Следовательно, они напугали Европу намного больше, чем это удалось их предшественникам.