Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 105

Заслуживают упоминания и остальные великие свершения. Под маской казуистики богословов скрывался большой вопрос одновременно практики и принципа: какое место следовало отвести в новом идеологическом единстве, приданном империи через официальное учреждение христианства, отклонению от христианских традиций, представлявшихся в общественно-политических, а также литургических и богословских реалиях? Церкви Сирии и Египта, например, отличались мощным налетом унаследованных представлений и обычаев, и принадлежавших эллинской культуре, и происходивших от популярных вероисповеданий тех районов. С учетом таких важных моментов становится легче объяснить, почему практический результат политики Константина в духовной сфере оказался меньшим, чем он рассчитывал. Участники того собора не смогли придумать буферную формулу для облегчения всеобщего примирения в духе компромисса. Отношение самого Константина к арианам в скором времени смягчилось (в конце-то концов, как раз арианский епископ окрестил его, когда он был при смерти), но противники Ария, во главе с самым последовательным их представителем епископом Афанасием Александрийским, оставались беспощадными к арианам. Когда Арий умер, этот спор еще продолжался, а в скором времени скончался и сам Константин. И все равно арианству не дано было прочно прижиться на Востоке. Своего окончательного успеха арианские миссионеры достигли среди германских племен Юго-Восточной России; воспринятому населением стран варваров арианству суждено было сохраняться на Западе до VII столетия.

Насколько неизбежным можно считать случившееся в конечном счете возвышение церкви? Гадание по этому поводу никакой пользы не принесет. Понятно, что, вразрез с существовавшей североафриканской христианской традицией, носители которой видели государство учреждением бесполезным, настолько безусловно важное явление, каким считается христианство, едва ли могло оставаться непризнанным гражданской властью. Кто-то должен был сделать первый шаг. Таким человеком, соединившим церковь и империю на все время существования самой империи, стал Константин. Его выбор оказался решающим в истории человечества. Больше всех от решения Константина выиграла церковь, ведь ее служители обрели благодать Рима. Внешне в империи мало что изменилось. Как бы там ни было, сыновей Константина воспитали христианами, и пусть даже хрупкость нового учреждения обнаружится вскоре после его смерти в 337 году, он все равно совершил решающий разрыв с традицией классического Рима. В конечном счете невольно он заложил основы христианской Европы и, тем самым, основы современного мира.

Одно из его решений, совсем чуть-чуть не такое долговечное по своему действию, было основание им «по промыслу Божиему», как он сказал, на территории древней греческой колонии Византий у входа в Черное море города, сравнимого с Римом. В 330 году этот город освятили с присвоением имени Константинополь. Притом что его собственный двор оставался в Никомедии и ни один император не жил там постоянно еще 50 лет, Константин снова определил будущее своих потомков. На протяжении тысячи лет Константинополь служил девственной христианской столицей, неопороченной языческими обрядами. После этого больше 500 лет своей столицей его считали язычники, а потенциальные преемники его традиций постоянно вели борьбу за обладание им.

Тем не менее умерим свои разыгравшиеся фантазии. Нам следует вернуться в Римскую империю той поры, когда ее покинул Константин, в глазах римлян все еще остающуюся единственной цивилизацией, окруженной варварами. Ее границы по большей части проходили вдоль физико-географических объектов, которыми, более или менее, обозначались признанные рубежи отдельных географических или исторических областей. Северным их пределом служил Вал Адриана в Британии; на территории континентальной Европы границы проходили по руслу Рейна и Дуная. Черноморские побережья к северу от устья Дуная пришлось уступить варварам в 305 году до н. э., зато Малая Азия осталась в пределах империи; она простиралась на восток до самой подвижной границы с Персией. Дальше на юге, в пределах границы империи находились побережье Леванта и Палестина, и эта граница шла до Красного моря. Долина Нижнего Нила все еще принадлежала Риму, так же как североафриканское побережье; африканская граница империи проходила по Атласским горам и пустыне.

Это единство, при всех великих трудах Константина, в значительной мере оставалось всего лишь видимостью. Как показали первые эксперименты с внедрением власти двух императоров одновременно, мир римской цивилизации стал слишком большим для единой политической структуры, каким бы желательным ни казалось сохранение мифа о ее единстве. Растущее культурное различие между говорящим на греческом языке Востоком и на латыни Западом, новая роль Малой Азии, Сирии и Египта (где появились многочисленные христианские общины) после учреждения христианства и продолжающееся стимулирование прямых контактов с ними вело к неизбежному концу империи. После 364 года две части старой империи в последний раз (и только на короткий период времени) управлялись одним и тем же человеком. Их учреждения расходились все дальше друг от друга. На Востоке император считался богословской, а также юридической фигурой; воплощение империи и христианского мира в положении императора как воплощении Божественного промысла считалось бесспорным. На Западе к 400 году уже явно просматривались предвестники различия ролей церкви и государства, которые должны были породить один из самых созидательных аргументов европейской политики. К тому же развилась хозяйственная противоположность: на Востоке хватало населения для производства все еще крупных доходов, в то время как на Западе в 300 году у народов отсутствовали возможности прокормить себя без ввоза продовольствия из Африки и со средиземноморских островов. Сегодня нам кажется очевидным, что должны были появиться две совершенно разные цивилизации, но потребовалось продолжительное время, прежде чем любой из участников процессов, происходящих в древности, смог это увидеть.

Вместо этого они стали свидетелями намного более устрашающего события: западная империя просто исчезла. К 500 году, когда границы восточной империи оставались по большому счету на том же месте, что и при Константине, а его преемники все еще удерживали их собственную вотчину от поползновений персов, последнего западного императора свергли, и его регалии в Константинополь послал царь варваров, притязавший на власть в качестве наместника восточного императора на Западе.

Зададимся вопросом: а что же на самом деле рухнуло? Что пришло в упадок или погибло? Писатели V века сожалели о случившемся настолько горько, что легко возникает впечатление, усиленное драматическими эпизодами истории типа разграбления самого Рима, что римское общество как таковое развалилось на части. Все обстояло не совсем так. Рухнул один только государственный аппарат, одни его функции некому стало выполнять, а другие перешли в иные руки. Этого было достаточно, чтобы объяснить возникшую у писателей тревогу. Учреждения с тысячелетней историей существования уступили дорогу новым ведомствам в течение полувека. Едва ли стоит удивляться тому, что с тех самых пор народ задается вопросом: почему так случилось?

Объяснение можно дать в общем виде: государственный аппарат на Западе постепенно «заедал» после восстановления в IV веке. Совокупные его заботы слишком выросли из-за демографической, финансовой и экономической базы, на которую они ложились. Главная цель привлечения поступлений в казну состояла в том, чтобы оплачивать военную машину, но становилось все труднее обеспечивать достаточную сумму денег. После Дакии не было новых завоеваний, чтобы получить дополнительную дань. В скором времени меры по выжиманию повышенных налогов заставили богатых и бедных в равной степени искать пути их обхода. Задача состояла в том, чтобы довести земледельческие усадьбы до положения простого воспроизводства ради собственного потребления и превращения в замкнутые предприятия без выхода на открытый рынок. Параллельно с этим процессом шел распад городского правительства, так как торговля чахла, а богачи уходили в сельскую местность.