Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Пайпс cтр.№ 94

Муссолини родился в Романье, наиболее радикально настроенной провинции Италии, в семье обедневшего ремесленника анархо-синдикалистских и марксистских убеждений. Отец внушал ему, что человечество делится на два класса: эксплуататоров и эксплуатируемых. (Этой формулой Муссолини воспользовался как социалистический лидер: «В мире есть только два отечества: эксплуататоров и эксплуатируемых» — sfruttati и sfruttatori¹⁵.) Муссолини был гораздо более скромного происхождения, чем вождь большевиков, и в его радикализме отчетливо просматривалась пролетарская природа. Он был не теоретиком, а тактиком, чей мировоззренческий эклектизм, смесь анархизма и марксизма, как и его пристрастие к насилию, напоминали идеологию русских социалистов-революционеров. В 1902 году в возрасте 19 лет он поехал в Швейцарию, где провел два года в крайней нужде, выкраивая время для учебы между случайными приработками ^[144]. В этот период он сошелся с радикальной интеллигенцией: и весьма вероятно, хотя и нельзя утверждать категорически, что он встречался с Лениным ^[145]. По словам Анжелики Балабановой, которая часто видела Муссолини в этот период, он был тщеславным эгоцентриком, склонным к истерии, чей радикализм коренился в бедности и ненависти к богатым¹⁶. Именно тогда он проникся устойчивым отвращением к реформистскому, эволюционному социализму.

Как и Ленин, он считал конфликт самым привлекательным проявлением политики. «Классовую борьбу» он понимал буквально, как битву, неизбежно принимающую насильственные формы, ибо ни один правящий класс никогда добровольно не откажется от своего богатства и привилегий. Он восхищался Марксом, которого он называл «отцом и учителем», не за его экономические и социальные теории, но за то, что он был «великим философом рабочего насилия»¹⁷. Он презирал «социалистов-законников», стремившихся достичь цели парламентарными средствами. Не верил он и в профсоюзное движение, которое, по его мнению, отвлекало трудящихся от классовой борьбы. В 1912 году в статье, которая могла бы вполне принадлежать перу Ленина, он писал:

Этому взгляду он остался верен и после отдаления от социализма: в 1921 году, уже будучи фашистским вождем, он описывал рабочих «благочестивых и глубоко миролюбивых… по своей природе»¹⁹. Так, независимо от Ленина, и в социалистической и в фашистской своих ипостасях он осуждал именно то, что русские радикалы называли «стихией», то есть придерживался взгляда, что предоставленные сами себе рабочие не станут совершать революцию, а пойдут на сговор с капиталистами — квинтэссенция социальной теории Ленина ^[146].

Как мы видим, перед Муссолини встала та же проблема, что вставала и перед Лениным: как сделать революцию с помощью класса, нереволюционного по своей природе. И он решил ее так же, как Ленин, призвав к созданию элитной партии, которая сможет привить дух революционного насилия рабочим массам. Если к замыслу формирования партии как передового отряда революции Ленин пришел, исходя из опыта «Народной воли», то у Муссолини он сложился под впечатлением от трудов Гаэтано Моска и Вильфредо Парето, которые в 90-е годы XIX века и в начале XX популяризировали взгляды на политику как борьбу за власть среди элитных групп. Моска и Парето испытали влияние современных философских учений, в особенности теории Анри Бергсона, отвергавшего позитивное значение «объективных» факторов как решающих в социальном поведении в пользу волюнтаризма. Но основной импульс теориям о ведущей роли элит дала сама практика демократии XIX столетия, обнажившая ее несостоятельность. Дело не только в том, что европейские демократии раздирали вечные парламентские кризисы и скандалы — в Италии за последнее десятилетие XIX века шесть раз сменялось правительство, — но главное: все отчетливей подтверждалось представление, что демократические институты служат ширмой правлению меньшинства олигархии. Отталкиваясь от этих наблюдений, Моска и Парето сформулировали теорию, которая имела большое влияние на европейских политиков после Первой мировой войны. Концепция «элитарности» в политике была подхвачена основным направлением западной мысли и стала общим местом: по словам Карла Фридриха, элитарная теория стала «доминирующей темой в истории западной мысли последние три поколения»²⁰. Но на переломе столетий это была еще совершенно оригинальная идея: в работе «Правящий класс» Моска признавал, что «нелегко допустить, как естественный и непреложный факт, что меньшинство управляет большинством, а не наоборот»:

Решив раз и навсегда, что рабочий класс по самой природе своей является реформистским («экономические организации [профсоюзы] реформистские потому, что экономическая реальность реформистская») и что при любой политической системе власть принадлежит меньшинству, Муссолини пришел к выводу, что для «революционизации» трудящихся требуется, чтобы их возглавила «аристократия ума и воли»²¹. Эти идеи владели им уже в 1904 году²².