Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях - читать онлайн книгу. Автор: Инесса Яжборовская, Анатолий Яблоков, Валентина Парсаданова cтр.№ 137

Удалось выяснить важные обстоятельства, предшествующие деятельности комиссии Бурденко в Катынском лесу.

Прокурорами ГВП были передопрошены и другие свидетели, чьи показания использовались для обоснования советской версии. Например, в 1943—1944 гг. М.Г. Кривозерцев показывал сотрудникам НКГБ, что Катынский лес являлся излюбленным местом гуляний для местных жителей и сбора грибов. В августе 1941 г. он якобы видел, как в Катынский лес двигались груженые людьми немецкие грузовики и туда же гнали колонны польских военнопленных, после чего оттуда раздавались одиночные пистолетные выстрелы. Лесник Цуриков показал ему место захоронения, и он решил, что именно там погребены поляки. В апреле 1943 г. это место разрыли немцы и обнаружили захоронения, которые очень хорошо сохранились. Там же он нашел три гильзы фирмы Геко калибра 7,65, которые передал сотрудникам НКГБ ^{15}.

В ходе расследования ГВП Кривозерцев подтвердил, что до войны проживал в Гнездове, и показал, что летом 1940 г. на станции, на запасных путях, он видел 3—4 «столыпинских вагона» с заключенными, по 60 человек в каждом. К дверям вагонов вплотную подогнали автобусы, в которые переходили заключенные. Через некоторое время в поселке распространился слух, что они были поляками, из которых хотели организовать колхоз, но они отказались и были расстреляны. Во время оккупации в Катынском лесу он видел открытые ямы, в одной из которых насчитал примерно 300 трупов мужчин, которые лежали в 13 слоев. После освобождения Смоленска в Катынский лес приехала комиссия и его вызвали на допрос, где, ни о чем не спрашивая, сразу предложили подписать протокол. Что он и сделал, так как боялся за жизнь членов своей семьи.

То же самое Кривозерцев говорил и допрошенному в качестве свидетеля спецкору Смоленского комитета по телевидению и радиовещанию А.П. Якушеву. Кривозерцев в беседе с ним отрекся от показаний, данных органам НКГБ в конце 1943 г. Мотив дачи ложных показаний он формулировал так: если бы он не подписал того, что ему было предложено, то его бы уничтожили.

Якушев передал еще один факт: примерно 5—6 лет назад к Кривозерцеву приходил сотрудник КГБ, который предупредил, что он должен помнить и подтверждать показания, данные в 1943 г. ^{16} Этот журналист, как оказалось, беседовал и с местными жителями И.И. Титковым, И.Л. Ноздревым и К.Е. Бороденковым, которые сообщили, что поляков в Катыни расстреляли сотрудники НКВД в 1940 г. Показания Кривозерцева, Киселева, Ноздрева, Т. Каппо о том, что поляков расстреляли и захоронили в Катынском лесу в 1940 г., достаточно убедительно подтверждаются документальным видеофильмом Анджея Вайды «Катынский лес».

Подобный случай оформления сотрудниками НКВД фиктивных показаний имел место и у Ю.Ф. Кривозерцевой. В неподписанном заявлении в Смоленский обком ВЛКСМ от 21 октября 1943 г., составленном от ее имени, говорилось, что она будто бы видела, как немцы гнали колонны польских военнопленных. Из разговоров односельчан ей стало известно, что немцы расстреливали их в Катынском лесу. Допрошенная в качестве свидетеля в апреле 1991 г. Кривозерцева не подтвердила фактов написания заявления или допроса в 1943—1944 гг. Более того, она сообщила новые сведения о местах разгрузки. Так, весной 1940 г. она сама видела, как на железнодорожную станцию Новые Батеки прибывали пассажирские вагоны с решетками на окнах, в которых перевозили польских военнопленных. Поляков грузили в машину «черный воронок» и отвозили. Все вещи поляков складывали в открытую грузовую машину ^{17}.

Было обнаружено множество случаев смены показаний под давлением сотрудников НКВД. Бывший староста деревни Новые Батеки М.Д. Захаров, допрошенный в марте 1943 г. немцами, сообщил, что, работая на станции Гнездово, в марте 1940 г. наблюдал прибытие из Козельска на протяжении 28 дней практически ежедневно 2—3 арестантских вагонов, в которых находились польские офицеры и духовенство. Под конвоем их выгружали из вагонов, сажали в грузовые машины и отвозили в сторону Катынского леса. После освобождения Смоленска Захаров был арестован органами контрразведки «Смерш». Он «признался», что дал немцам показания о расстреле поляков так, как они изложены выше, но сделал это в результате избиений, пыток и угроз оружием. В действительности же якобы ему приходилось видеть поляков при немцах, но затем они исчезли. Односельчане стали говорить, что их расстреляли немцы. Он был в Катынском лесу во время раскопок, проводимых немцами, и лично убедился, что трупы хорошо сохранились.

В таком виде эти показания М.Д. Захарова воспроизведены в сообщении комиссии Бурденко ^{18}. Аналогично меняли свои показания на допросах в органах НКВД и НКГБ свидетели И.В. Саввотеев, А.В. Хибов, С.В. Иванов, Н.С. Каверзнев, В.Г. Ковалев, П.М. Алексеев, Г.П. Яковлев и многие другие. Эти показания, как правило, использовались в сообщении, как, впрочем, и показания свидетелей, сотрудничавших с немцами, но немцами не допрашивавшихся.

Так, свидетель И.З. Куцев, который во время оккупации работал директором водопровода, перечислил на допросах в органах НКГБ все требуемые сведения: что видел поляков на строительстве дороги, которое велось немцами, участвовал в осмотре катынских захоронений и убедился, что трупы хорошо сохранились, что руки у некоторых были связаны бечевкой, похожей на немецкую. В таком же виде эти показания воспроизведены в сообщении комиссии Бурденко ^{19}. Однотипных показаний таких свидетелей было обнаружено множество.

Давать подобные показания были вынуждены служившие в немецком рабочем батальоне, а затем перебежавшие на сторону Красной Армии поляки Э. Потканский и Р. Ковальский, которые были на месте раскопок в 1943 г. Они свидетельствовали, что трупы польских военнопленных и их одежда якобы хорошо сохранились и они посчитали, что их расстреляли немцы. Точно так же попавший в советский плен бывший ассистент профессора Бутца обер-ефрейтор Людвиг Шнейдер заявил, что по требованию обер-штурмфюрера СС Гильберса и Бутца результаты лабораторных исследований якобы умышленно искажались, чтобы доказать версию расстрела поляков русскими ^{20}. Очевидно, что все эти показания, полученные для подтверждения «советской официальной версии», были ложными.

Уголовные репрессии и запугивания для склонения к лжесвидетельству применялись даже к тем лицам, которые только проживали на оккупированных территориях. Дача ложных показаний всеми этими свидетелями на допросах в НКВД и НКГБ явилась результатом их полной зависимости от советских органов безопасности и непосредственной угрозы их жизни. Лицам, давшим ложные показания о виновности немцев в расстрелах поляков (Андреевой, Кривозерцеву и другим), выплачивалось денежное вознаграждение.

Из жителей Смоленска, Гнездово и окружающих Катынский лес деревень, которые не давали немцам показаний и не сотрудничали с ними, что не позволяло их открыто шантажировать уголовными преследованиями в целях получения прямых показаний для обоснования сфальсифицированной версии катынского преступления, сотрудники НКВД и НКГБ подготовили лжесвидетелей, которые давали стереотипные косвенные показания. Так, А.А. Бондарева показала, что в годы оккупации работала уборщицей в немецкой воинской части. В июне 1943 г. ее вместе с другими гражданами отвезли на экскурсию в Катынский лес, где производились раскопки захоронений. Она осмотрела трупы и их одежду, убедилась, что все это хорошо сохранилось, и сочла, что поляков расстреляли немцы. Аналогичные показания дали более десятка свидетелей — Е.А. Яковлева, Е.А. Андреева, А.Т. Базекина, Н.П. Евтушенко и другие ^{21}.