Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях - читать онлайн книгу. Автор: Инесса Яжборовская, Анатолий Яблоков, Валентина Парсаданова cтр.№ 134

23. Там же. Т. 118. Л. 47-48; Т. 115. Л. 17-18, 79-85; Катынь: Пленники необъявленной войны. С. 601—602.

24. ГВП. Т. 121. Л. 64, 59-62, 65-66; Т. 147. Л. 14-135.

25. Там же. Т. 118. Л. 96-99; Т. 116. Л. 150; Т. 121. Л. 92-93.

26. Там же. Т. 147. Л. 14—135.

27. Катынь: Пленники необъявленной войны. С. 541—543, 552—554.

28. Там же. С. 523-524, 526-527; ГВП. Т. 118. Л. 42-44, 49, 50-56; Т. 121. Л. 88—91. (См. также: Katyn: Dokumenty zbrodni. Т. 2. S 48—50)

29. ГВП. Т. 31. Л. 1-110; Т. 31. Л. 116-136.

30. Там же. Т. 31. Л. 139-231, 233-279; Т. 21. Л. 109-118.

31. Там же. Т. 22. Л. 48—50.

32. Там же. Т. 14. Л. 73-113; Т. 3/55. Л. 9; Т. 2/54. Л. 188-189.

33. Там же. Т. 5/57. Л. 311-363, 364-372. См. также: Бабий Яр под Смоленском / Публ. А.С. Сухинина // Военно-исторический журнал. 1990. № 11. С. 27-34.

34. Сообщение Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. М., 1944. (далее — Сообщение СК); ГВП. Т. 116. Л. 7.

35. ГВП. Т. 116. Л. 15-17.

36. Там же. Т. 124. Л. 104.

37. Там же. Т. 7/59. Л. 47-153; Т. 9/61. Л. 129-202; Т. 10/62. Л. 75-79, 136—172, 173-174; Т. 124. Л. 171.

38. Там же. Т. 10/62. Л. 176-185, 75-79; Т. 7/59. Л. 244; Т. 124. Л. 171.

39. Там же. Т. 124. Л. 104, 112-117; Т. 123. Л. 1-9; Т. 127. Л. 1-55.

40. Там же. Т. 26. Л. 131-148; Т. 30. Л. 128-144, 270-275.

41. Там же. Т. 124. Л. 149-190.

42. Нюрнбергский процесс. Т. 7. М., 1961. С. 195—260, 307—515.

43. ГВП. Т. 11/63. Л. 24-338.

44. Там же. Т. 124. Л. 149-190.

Если «советская официальная версия событий» в значительной мере держалась на сообщении комиссии Бурденко, то это сообщение, в свою очередь, практически полностью базировалось на многочисленных показаниях свидетелей. Этих показаний, призванных убедить как советских людей, так и мировое общественное мнение в непричастности СССР к расстрелу поляков в Катыни, было более сотни, и весь собранный НКВД материал должен был создать противовес просочившейся подлинной информации, переложить вину за гибель поляков на немецких оккупантов.

Анализ доказательственной стороны сообщения и методов работы органов НКВД по собиранию и закреплению этих доказательств предполагал повторные допросы всех свидетелей, дававших ранее показания как немцам, так и в НКВД. Выполнение этой задачи осложнялось тем, что сообщение содержало самые минимальные сведения о свидетелях: фамилия, имя, отчество и профессия. Очень многие «катынские свидетели» после допросов в 1943 г. разъехались по всему Советскому Союзу, многие просто умерли. Понадобилось много сил, средств и времени, чтобы отыскать и допросить оставшихся в живых. Следователи летели самолетами, ехали поездами, плыли теплоходами по всей необъятной стране с одной целью — установить истину о событиях пятидесятилетней давности, страшные последствия которых не давали успокоения.

Прошлое стучалось во многие двери, жестко напоминая о себе людям с нелегкой судьбой, подмятым и сломленным репрессивной машиной сталинского тоталитарного режима. Проделанная следователями работа позволила не только разоблачить лжесвидетелей, опровергнуть выводы сообщения комиссии Бурденко, но и выяснить то, как органы НКВД заставили многих людей давать ложные показания.

Конкретные тактика и методы работы НКВД/НКГБ/МГБ СССР со свидетелями при подготовке сфальсифицированной версии расстрела поляков заключались в следующем.

Добровольно дававших в 1943 г. немцам показания о причастности органов НКВД к расстрелам польских военнопленных в 1940 г. свидетелей, которых невозможно было использовать для затеваемой фальсификации вследствие того, что их новые показания явно вызвали бы сомнения, органы изолировали от окружающих, тайно подвергали репрессиям. Лжесвидетелей, давших подписку о сотрудничестве с НКВД, заставляли давать показания, порочащие таких людей, равно как и сбежавших на Запад свидетелей.

Именно так поступили с важнейшим свидетелем Иваном Кривозерцевым (псевдоним — Михаил Лобода), который дал немцам показания о том, что в Катынском лесу сотрудники НКВД расстреляли польских военнопленных, и указал места их захоронения. Как было установлено, осенью 1946 г. в составе 2-го танкового корпуса Кривозерцев прибыл в Великобританию. В октябре 1948 г. британские власти в ответ на запросы польской армейской разведки сообщили, что Кривозерцев умер в 1947 г., но отказались сообщить подробности. Ходили слухи, что Кривозерцев повешен или сам покончил жизнь самоубийством ^{1}. Такие же показания об обстоятельствах захоронения поляков дал И.В. Андреев, по прозвищу «Шапочка».

Были собраны данные о свидетелях И. Андрееве (прозвище — «Румба»), М. Жигулеве, Годезове (Годунове), Г. Сильвестрове и других, которые дали немцам в 1943 г. аналогичные показания о гибели поляков в 1940 г. ^{2}

Эти данные следствие сравнило с материалами НКВД и сообщением комиссии Бурденко, где делался вывод, что эти показания ложны, поскольку якобы получены путем насилия и угроз. Там же утверждалось, что «исчезнувшие при невыясненных обстоятельствах» И. Кривозерцев, И. Андреев, М. Жигулев будто бы ушли с немцами на запад, а возможно были ими увезены насильно. Эти сведения не подтвердились. Как показало расследование, Годезов и Сильвестров внезапно умерли в 1943 г. ^{3}

Странное «исчезновение» важнейшего свидетеля при не до конца выясненных обстоятельствах имело место также в случае И.В. Андреева. Военные прокуроры тщательно изучили его историю.

Из хранящегося в архиве Управления ФСБ по Смоленской области архивно-следственного дела Андреева, обвиненного в совершении преступления, предусмотренного статьей 58-1 пункт «а» УК РСФСР, усматривается следующее. 1 октября 1949 г. по постановлению особого совещания Андреев был заключен в тюрьму на 25 лет. По решению Центральной комиссии по пересмотру дел от 27 февраля 1956 г. постановление особого совещания было отменено и дело на основании пункта «б» статьи 204 УПК РСФСР прекращено, с освобождением Андреева из-под стражи.

Изучение этого дела показало, что оно сфальсифицировано следователями. Несмотря на то что следствие обвиняло Андреева в измене Родине и сотрудничестве с немецко-фашистскими оккупантами (что при повторной проверке ГВП не подтвердилось), в деле нет ни одного допроса, в котором бы следователи пытались выяснить вопрос о причастности Андреева к обнаружению немцами захоронений польских военнопленных в Катынском лесу и причины того, почему Андреев обвинил в этих расстрелах НКВД СССР. Ведь это, казалось бы, причиняло большой ущерб интересам СССР при принятии официальной версии. Андреев затронул этот вопрос по личной инициативе в собственноручных показаниях и фактически подтвердил то, что ему было известно о расстреле поляков в Катыни и о чем он рассказывал немцам. При этом, не уточняя, кто именно их расстрелял, он подтвердил время и маршрут перевозок поляков от станции Гнездово в Катынский лес, чем фактически назвал виновных в расстреле ^{4}.