Срединное море. История Средиземноморья - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 131

В то время это вполне соответствовало действительности. Но вряд ли такой аргумент мог повлиять на Карла VI, и Карл заключил союз, который ошибочно называют четверным альянсом, с Англией и Францией. ^[262] Империя не располагала флотом, но его предоставила Англия. Британская эскадра под командованием адмирала сэра Джорджа Бинга поспешила к Сицилии, где полностью уничтожила испанский флот при мысе Пассеро, у юго-восточной оконечности острова. К несчастью, Англия в это время не находилась в состоянии войны с Испанией, а действовала лишь от имени своего союзника — императора, поэтому действия Бинга вызвали волну насилия, последствия которого почувствовала на себе вся Европа, даже Швеция Карла XII и Россия Петра Великого. Виктор Амадей громко протестовал, но ему пришлось покориться неизбежному. Королевство Сицилия уплыло у него из рук и досталось Карлу; в возмещение ему передали Сардинское королевство. Поскольку в деле была замешана Англия, то Альберони в ярости угрожал двинуть против нее вторую Армаду. ^[263] Эту угрозу в Лондоне восприняли очень серьезно. 17 декабря 1718 г. парламент объявил войну. Менее чем через месяц Франция сделала то же самое.

Армада, отплывшая летом 1719 г., добилась не большего успеха, чем ее знаменитая предшественница: попала в шторм в Бискайском заливе, и многие корабли ее потерпели крушение у Финистера, так и не достигнув британских вод. Отдельная экспедиция добралась до шотландских берегов и действительно высадила испанский экспедиционный корпус в Западной Шотландии, где, однако, местные кланы быстро расправились с ними. Более серьезным и еще более неожиданным для Испании оказалось то, что прибыла французская армия под командованием герцога Бервика. Филипп V с трудом верил, что родная страна подняла оружие против него, и что Бервик выступил против него, старого друга, но вскоре его иллюзии рассеялись. Он ничего не мог сделать, поскольку его собственная армия отплыла на Сицилию. Ему приходилось в бессильной ярости наблюдать, как враг вторгся в Каталонию и оккупировал Виго.

Альберони, главный виновник этой катастрофы, не мог более удержаться у власти. В декабре 1719 г. он стал жертвой заговора, который возглавил его бывший патрон герцог Пармский, и был отправлен в отставку, а затем изгнан из Испании. В международных делах он показал себя авантюристом и интриганом, человеком нетерпеливым и чрезмерно честолюбивым; с другой стороны, во внутренних делах Альберони продемонстрировал прекрасные администраторские способности, и хотя прежде всего был патриотом Италии, он усердно и в целом успешно работал на благо своей новой родины. После его отъезда, как казалось, причин для вражды не оставалось, и Филипп рассчитывал на благоприятные условия, однако ему пришлось разочароваться. Англия, Франция и империя отказались вести с ним переговоры до тех пор, пока Испания также не присоединится к четвертому альянсу, что она с величайшей неохотой и сделала 17 февраля 1720 г.

Когда все коллективные международные соглашения, известные как Утрехтский договор, были подписаны в первые четыре месяца 1713 г., Венеция уже четверть столетия владела Пелопоннесом. Ее новый имперский эксперимент не увенчался успехом. Предшествовавшие отвоеванию годы турецкой оккупации довели некогда процветавшие земли до нищеты и разорения. Вскоре венецианцы поняли, что перед их администрацией стоят огромные и по большей части невыполнимые задачи. Угнетенное местное население, чей патриотизм возрос, как всегда, под влиянием православной церкви, мечтало о собственной государственности и не видело большого преимущества в том, что их господ мусульман заменят христиане-схизматики, относившиеся без особых симпатий к их чаяниям. Другой проблемой являлась оборона полуострова. В прежнее время, когда венецианское присутствие было представлено несколькими важными торговыми колониями и гарнизонами в городах, сил более-менее хватало. Но как можно обезопасить от вторжения извилистую береговую линию длиной примерно 1000 миль? Даже такие оборонительные сооружения, которые представлялись необходимыми — подобные мрачной крепости Акрокоринф, до сих пор остающейся одним из самых впечатляющих примеров венецианского фортификационного искусства из дошедших до нас, — могли лишь усилить недовольство местного населения, с которого брали налоги на их возведение и которое заставляли работать на их строительстве. Неудивительно, что когда в 1715 г. турецкие войска вновь появились на территории Пелопоннеса, их встретили как освободителей.

Дамад Али, великий визирь султана Ахмеда III, планировал комбинированную операцию, в ходе которой сухопутные войска должны были пройти через Фессалию, в то время как флот плыл на юго-запад по Эгейскому морю; в течение лета наступление на суше и на море привело к успеху. Когда флот прибыл к месту назначения, он уже принудил к капитуляции Тинос и Эгину, тогда как армия овладела Коринфом после пятидневной осады. Та же участь постигла Навплию, затем Модон и Корон, Монемвасию (Мальвазию) и остров Киферу. Той порой турки на Крите, вдохновленные успехами соотечественников, атаковали и захватили последние венецианские форпосты. К концу 1715 г. Крит и Пелопоннес были потеряны и все великие победы Франческо Морозини пошли прахом — турки вновь стояли у ворот в Адриатику. Венеция сохраняла лишь один оплот — Корфу.

Армия, которую в начале 1716 г. великий визирь двинул против цитадели на Корфу, насчитывала 30 000 пехотинцев и 3000 всадников. Силы венецианцев оцениваются по-разному. Они были явно меньше, однако при осадах это имеет меньшее значение, чем методы взятия и обороны крепостей, в чем венецианцы были весьма искушены и могли считаться едва ли лучшими специалистами своего времени. Фельдмаршал Маттиас Иоганн фон дер Шуленбург сражался под знаменами Мальборо при Аудернарде и Мальплаке, а после этого попросился на службу к венецианцам. Всю зиму новый командующий усиливал укрепления Корфу. И хотя Шуленбург не мог воспрепятствовать турецким войскам высадиться на острове, он сумел противопоставить им фортификационную систему более совершенную, чем все, с чем им приходилось сталкиваться прежде.

Осада продолжалась все жаркое лето. Однако в начале августа пришло сообщение, которое придало обороняющимся новые силы, а турок повергло в смятение: Венеция заключила союз с империей, которая, таким образом, вступила теперь в войну. Ставший почти легендарным принц Евгений вновь двинулся в поход. Он наголову разбил турецкую армию близ города Карловиц — того самого, где восемнадцать лет назад турки подписали договор, который теперь постыдно нарушили, — а вскоре одержал новую блистательную победу при Петервардейне, где его войска уничтожили 20 000 врагов и захватили 200 орудий, потеряв при этом только 3000 человек.

Эта столь неожиданно возникшая необходимость вести войну на двух фронтах, вероятно, привела турецкого командующего к мысли, что если он не сумеет овладеть Корфу быстро, то не сможет овладеть им вообще. В ночь на 18 августа он начал решающий штурм крепости при обычном «аккомпанементе» — грохоте барабанов, труб, ружей и пушек, ужасных криках и звуках боевого клича; примитивный, но небесполезный метод психологической войны. Шуленбург немедленно поспешил на свой пост, призвав всех сколь-либо боеспособных жителей Корфу — женщин и детей, старых и немощных, священников и монахов — принять участие в отражении приступа. Через несколько часов положение стало безнадежным, и он решился на неожиданную вылазку. Незадолго до рассвета во главе отряда в 800 человек он проскользнул через боковую калитку и ударил во фланг неприятелей с тыла. Успех был немедленным и полным. Застигнутые врасплох турки обратились в бегство, бросая ружья и снаряжение. Их товарищи по оружию на других участках стены пришли в замешательство и, увидев, что штурм провалился, также отступили, хотя и более организованно. В следующую ночь, словно для того чтобы закрепить успех венецианцев, разыгралась буря, причем такой силы, что за несколько часов турецкий лагерь пришел в жалкое состояние: траншеи превратились в каналы, палатки — в клочья, а то и вовсе поднялись в воздух со своими растяжками и полетели прочь. Многие из турецких кораблей, стоявших на рейде, срывало с якорей, бросало друг на друга и раскалывало словно лучину.