Последние из Валуа - читать онлайн книгу. Автор: Анри де Кок cтр.№ 53

– Нет! – живо ответил оруженосец. – Полтора месяц назад, в Ла Мюре, этот шевалье Сент-Эгрев поднял на меня руку, и я поклялся, где бы это ни случилось, потребовать у него удовлетворения за это оскорбление. Такая возможность представилась здесь… Это хорошо, вот только…

– Вот только?

Итальянец указал гасконцу на трех ворон, чьи черные силуэты вырисовывались на лазури неба.

– Вот птицы, встреча с которыми приносит несчастье! – сказал он.

Державшиеся несколько позади, Сент-Эгрев и Ла Кош тоже переговаривались шепотом.

– Будьте осторожны! – говорил Ла Кош. – Эти итальянцы действуют шпагой весьма ловко.

– И что из того? Я, что ли, никогда не держал ее в руках? Боишься за мою шкуру?

– Скажете тоже – боюсь! Да вы мой лучший ученик! И потом, если этот господин Орио станет вам в тягость, или вы почувствуете, что устаете, я ведь всегда могу прийти на помощь, не так ли?

Сент-Эгрев улыбнулся и дружески потрепал капитана за ухо.

– Старый прощелыга!.. Но солдат…

– А что – солдат?

– Что скажет он, если…

– Он скажет… Да какая разница, что он скажет! Еще только не хватало, чтобы вас ранили, и мы вынуждены были остаться здесь, вместо того чтобы развлекаться в Париже. Давайте договоримся, по какому сказанному вами слову я вступаю.

– Давай. В конце концов, я не больше тебя хочу… Бранное слово?

– Нет. Комплимент. Это польстит вашему сопернику и…

– Хорошо… «А вы, сударь, оказывается, искусный фехтовальщик!» – пойдет?

– Пойдет… Я пойму, что это значит.

Фехтовальщиком оруженосец Тофаны действительно оказался искусным. Более искусным, чем Сент-Эгрев и Ла Кош его себе представляли. С первой же защиты шевалье понял, что имеет дело с сильным противником. Противником тем более опасным, что тот играл в совсем иную игру, нежели он сам.

Сент-Эгрев дрался холодно, методично, по всем правилам французского фехтования.

Орио же – что вполне соответствовало его национальности – фехтовал в итальянском стиле, который и в наши дни является самым необычным из всех известных.

Он то набрасывался на соперника, словно тигр, то, словно жаба, припадал к земле. Левой рукой, вооруженной, как это было принято в то время, кинжалом, он вычеркивал в воздухе молниеносные круги, тогда как зажатая в руке правой шпага без устали порхала справа налево. Сопровождалось все это нескончаемыми криками – хриплыми, яростными, дикими.

Сент-Эгрев дрался отважно, но вскоре на лбу у него выступили капли пота – пота холодного. Нет, он был не испуган – скорее ошеломлен.

Также со шпагой в руке – потому что не было объявлено, что дуэль продолжается до чьей-либо смерти, – чтобы парировать удары, которые казались им либо дурного тона, либо слишком опасными, Ла Кош и Тартаро с трудом успевали следить взглядом за бесчисленными перипетиями битвы.

Сент-Эгрев почти весь поединок проводил в защите, так как всякий раз, как он пытался перейти в атаку, неожиданный выпад, необычный удар заставляли его забыть об атакующих действиях. Из чувства гордости он отказывался, однако, слишком скоро просить обещанной ему помощи. Ему совсем не хотелось, пусть даже и на глазах старого друга, так быстро признавать себя побежденным.

Тем не менее, после того как кончик шпаги итальянца дважды коснулся его лица, он начал осознавать, что ему вряд ли удастся одержать верх над столь ловким противником.

Когда вражеская шпага в третий раз оцарапала ему кожу, он ощутил страх. Попятившись назад, он прохрипел:

– А вы, сударь, оказывается, искусный фехтовальщик!

Не успел он закончить свою фразу, как оруженосец Тофаны, предпринявший новый выпад, вдруг замер на месте.

Грудь его пронзила шпага. И не шпага его противника, но – о, подлость! – шпага одного из свидетелей битвы – Ла Коша. Крик ужаса ответил на крик боли, изданный несчастным итальянцем. Такой низости Тартаро от капитана не ожидал! Ах, черт возьми, теперь для гасконца и речи не могло идти о благоразумии!

– Предатель! Подлец! – завопил он и, вскинув шпагу, набросился на убийцу.

– В чем дело, мой юный друг? – ухмыльнулся тот, успев встать в гарду. – Мы же тоже в этом участвуем!

– Да, мерзавец, теперь и я в этом участвую… чтобы ты никогда больше ни во что не смог вмешаться!

И шпага солдата, ставшая едва ли не живой под влиянием его негодования, с такой силой опустилась на шпагу Ла Коша, что выбила последнюю из руки капитана.

Но еще прежде, чем Сент-Эгрев поспел, в свою очередь, к товарищу на помощь, Орио, который едва держался на ногах, встал между Ла Кошем и Тартаро и все еще твердой рукой отвел шпагу гасконца в сторону.

– Нет, – промолвил он повелительным голосом, – я же сказал, друг: моя ссора – это только лишь моя ссора! Я не хочу, чтобы ты дрался, не хочу, чтобы тебя убили.

– Но это не меня сейчас убьют, – возразил Тартаро, пытаясь отстранить Орио. – Это я кое-кого убью!

– Вы в этом уверены, молодой человек? – вопросил уже подобравший шпагу Ла Кош.

– Молодой человек, вы в этом уверены? – повторил Сент-Эгрев насмешливым тоном.

И двое негодяев начали надвигаться на гасконца, который не отступил ни на шаг.

– Господа! Господа! – закричал обессилевший Орио, падая на колени. – Разве вам не достаточно одной смерти? Пощадите этого юношу!

Ла Кош и Сент-Эгрев обменялись взглядами.

С одной стороны – человек умирающий, и умирающий по их вине, который умоляет их, вместо того чтобы проклинать. С другой – горящий решимостью молодой человек, который готов поплатиться жизнью – при условии, конечно, что им удастся эту жизнь у него отнять.

Скорее некий безотчетный страх, нежели жалость, стал в этот момент советчиком убийцам.

– В сущности, шевалье, – промолвил Ла Кош, – а с какой стати нам убивать этого юношу?

– Действительно, капитан, с какой стати? – ответил Сент-Эгрев. – Похорони своего товарища, мой друг; мы не станем этому противиться. Прощай.

– Трусы! Трусы! Трусы! – глухо повторил Тартаро.

Сент-Эгрев улыбнулся; Ла Кош высморкался. И достойные друзья удалились, пожимая плечами, как люди, которым нет дела до ругательств ребенка.

Судорожно сжатая рука итальянца держала гасконца за край камзола, словно чтобы не позволить ему побежать за убийцами.

Когда они исчезли, оруженосец прошептал:

– Ты храбрый парень, Фрике.

Тартаро покачал головой.

– Спасибо, – проворчал он. – Но с вами и не нужно быть храбрым.

– Ты ошибаешься: нужно. Если не трудно, перенеси меня на траву…

– Может быть лучше мне сбегать поискать…