Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Морозов cтр.№ 74

При этом надо оговориться, что каждая культура в разные периоды своего развития может расширять или сужать рамки нормативного употребления того или иного развлечения или игрового предмета (в том числе и гендерные). Так, у ненцев игрушки четко разделялись на две группы: для мальчиков и для девочек. Мальчики чаще всего играли «в оленьи стада», для чего изготавливались миниатюрные фигурки оленей из небольших брусочков дерева, щепок и лучинок, к которым нередко прикреплялись миниатюрные нарты. Кроме того, в играх использовались деревянные фигурки других животных – выдры, собаки, песца, а также крошечные модели различных предметов, отражающих хозяйство и быт. Основными же игрушками девочек были куклы, сшитые из кусочков оленьих шкур, меха, сукна, лоскутков материи и т. п. Куклы изображали как мужчин, так и женщин, а также детей в колыбелях. Понятно, что игры с этими игровыми предметами отражали повседневный быт ненецких женщин [Иванов 1970, с. 71–72, рис. 57–58]. Аналогичные типы игр и игрушек использовались у эвенков [Иванов 1970, с. 140–147, рис. 130; Styles 1997, s. 70, 87] и тувинцев [Традиционное воспитание 1988, с. 166].

Дети в Западной Африке, по свидетельству Н. Миллера, делают из песка подобия полей. Они выкапывают ямки и делают вид, что сажают в каждую из них батат, насыпая над каждым кучку песка. У народов Новой Гвинеи девочки строят временные убежища из старых листьев. Возле них они ставят плиты с миниатюрными горшками из глины. Камешек изображает маленького ребенка. Его кладут на морской берег, купают, а затем держат под огнем для просушки и прикладывают к материнской груди, и он засыпает [Miller 1928, р. 144–145].

Для русских деревенских детей XIX – начала XX века утверждение: «В куклы играют почти исключительно девочки, редко вместе с ними встретишь и мальчика; но одни мальчики, можно сказать, никогда не играют в куклы» [Покровский 1994, с. 91] – имело гораздо больший смысл, поскольку основными игрушками деревенских мальчиков были либо абстрактные предметы (вроде кубаря, свайки, костей животных различных самоделок из веточек и палок и т. п.), либо предметы, имитировавшие хозяйственный инвентарь и средства передвижения (плуг, борона, телега, лодка), иногда фигурки домашних животных или хозяйственные сооружения: мельница, плотина, овин [Покровский 1994, с. 72–93, 219 и след., 319 и след.; Виноградов 1999, с. 12–19; Неуступов 1906, л. 142–145; и др.]. То есть игровые предпочтения мальчиков и девочек были направлены на сферы хозяйственно-бытовой деятельности, закрепленные в традиционном обиходе за представителями соответствующего пола. Поэтому пересечение игровых интересов детских гендерных групп и, как следствие, возникновение детских игровых сообществ было возможным лишь в подвижных играх, направленных на оттачивание и тренировку двигательных навыков и совместного действия (например, «классики», «скакалки», различные игры с мячом и т. п.), смекалки и речевых умений (различные сюжетные игры с текстами, разновидности «жмурок» и «пряток», детские круговые игры-«хороводы»).

Можно утверждать, что в целом потребность в антропо– и зооморфных игрушках («куклах») не определяется гендерными аттитюдами или иными культурными и социобиологическими нормами – см. илл. 96, Г. Брукер. Заботливые родители (1907). Об этом свидетельствует факт существования подобного рода игровых предметов даже в культурах, налагающих жесткие табу на антропоморфные изображения. Что и не удивительно, если учесть особую роль куклы как игрового предмета в процессе формирования личности ребенка. Взаимодействуя с таким игровым предметом, как кукла, ребенок в полной мере может испытать свои возможности, ощутить свое могущество, свою власть над создаваемым им виртуальным миром «кукольной семьи», «кукольной деревни или города» [Морозов 2008, с. 183–210]. Игровые манипуляции с куклами позволяют опробовать и освоить престижные социальные роли [Эльконинова 2004; Смирнова 2004], в том числе роль родителя, матери-кормилицы – откуда высокая частотность кукол, изображающих женщину с ребенком [Иванов 1979, с. 9]. Часто куклы используются взрослыми как способ отвлечения внимания ребенка от тех или иных проблем, вовлечения его в игру для переключения на другой вид деятельности, то есть для манипулирования его сознанием. «Мы сидим, она [=мать] говорить: „Играйте! – нашьёть нам куклы. – Играйте!“ А мы играем – только на солнце смотрим, когда обед будеть: „Ма-ам, уже обед!“. Она говорить: „Не озоруйте! Нате вот ещё куклы, играйте!“ Да…» [ЛА МИА, ст. Галюгаевская Курского р-на Ставропольского края]. По игре в куклы могли судить о будущих возможностях детей: «Играли в куклы, а старики замечают: „Уж эта девка будет горазда на всё!“» [ЛА СИС, д. Огибалово Вожегодского р-на Вологодской обл.].

Илл. 96

Именно игровые куколки во многих культурах отличаются наибольшим разнообразием форм, включая в свой состав и некоторые разновидности кукол обрядовых. Употребление обрядовых кукол в игре находит соответствие в практике использования в качестве игровых предметов других сакральных вещей. Например, говоря об обрядовых масках йорубов, Н. Е. Григорович пишет: «Сама по себе маска не пользуется поклонением и не является, грубо говоря, фетишем. Старые, отслужившие маски, в том числе ритуальные, окруженные некогда атмосферой благоговейного страха, тайны и почитания, выбрасываются на свалку, ими могут играть дети…» [Григорович 1977, с. 91]. В традиционном быту русских наряду с повсеместно распространенными тряпичными и набивными куколками в игре использовались антропо– и зооморфные предметы из глины, соломы, травы, ветвей деревьев, початков кукурузы и даже камня. В наших полевых материалах зафиксировано множество вариантов игровых предметов такого рода и игр с ними. Упомянем, например, тряпичные куклы [ЛА МИА, с. Чаадаевка, Красная Сосна, Ясачный Сызган, Должниково, д. Русская Хомутерь Базарно-Сызганского р-на Ульяновской обл.], в том числе набитые «хлопушками» и с фарфоровыми головками [ЛА МИА, д. Хавки Венёвского и д. Сытичи Белёвского р-на Тульской обл.]; набивные куклы из тряпок и глины [ЛА МИА, д. Касьяново, Дешовки Козельского р-на Калужской обл.], куклы из кукурузных початков [ЛА МИА, с. Должниково Базарно-Сызганского р-на Ульяновской обл.], а также описанные в первом разделе «палочные» и травяные куколки.

Процесс изготовления куклы очень важен и с точки зрения формирования психологических мотиваций ребенка при последующей игре с ней, и с точки зрения налаживания социальных связей, и, кроме того, способствует выработке определенных трудовых умений и навыков (кройка и шитье одежды). Поэтому традиционные куклы обычно изготавливались с помощью взрослых (мама, бабушка, старшая сестра, тетя) [Иванов 1979, с. 23, кумандинцы], а иногда и получали их имена – см. илл. 97 [ЛА МИА, д. Лазаревская Каргопольского р-на Архангельской обл.]. При этом обычно учитывались пожелания детей. «Ну, можно было и такую вот изделать [=примерно 30 см], можно и маленькую. Какуя себе вздумаешь. Примерно, скажешь: „Мама, мне побольше!“ Вот. Или она сгородить там две: поменьше и побольше. Я вот, примерно, скажу: „Ну, я себе побольше возьму!“ А вторая сестре: „Эт тебе!“ Вот. Сошьёть и оденить: „Ну, на, дочечка, играй!“… Одну изделаем и пока загрезним и вышвырнем. Надоесть и вышвырнем куда-нибудь…» [ЛА МИА, д. Долгое Ульяновского р-на Калужской обл.]. «Это я про куколки говорю, свою если – я вот повешу для красоты, или кому-то изделаю, сестрёнке там или кому. Да. Ну, я делала маленьким тогда – маленькии, сестрёнки. Была она моложе миня, с тридцать второго года…» [ЛА МИА, д. Касьяново Козельского р-на Калужской обл.].