Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Майк Массимино cтр.№ 43

В конце января мы полетели в Центр Кеннеди, чтобы провести огромной важности процедуру — проверку с предстартовым отсчетом времени. Мы летели на Т-38. «Колумбия» стояла на стартовом столе, уже полностью снаряженная к нашему полету, в полной экипировке, с внешним топливным баком и твердотопливными ускорителями. Каждый раз, пролетая над своим шаттлом, стоящим на стартовом столе, ты просишь разрешения на его облет. Ты снижаешься и делаешь круг над своим космическим кораблем. Ты делаешь вираж, смотришь на него сверху, а затем приземляешься. Это очень, очень круто. Мы провели тренировки по эвакуации, чтобы отрепетировать, как можно покинуть шаттл прямо на стартовом столе. Мы надели скафандры и прошли через полную симуляцию пуска. Все было так, как будет при старте, кроме того, что в баках не было топлива.

Журналисты уже были там, и мы впервые с ними поговорили. Неожиданно все стало ощущаться реальным. Приборы, инструменты и контейнеры, с которыми мы работали в Центре Годдарда, теперь перевезли в Космический центр имени Кеннеди, и они были подготовлены к погрузке в грузовой отсек. Когда мы выходили наружу и осматривали шаттл, я смотрел на него и думал: «Это мой космический корабль. На этом стартовом столе стояли разные корабли, от «Меркуриев» до «Аполлонов», но это — мой корабль».

Чем меньше времени оставалось до старта, тем сильнее я ощущал, как весь огромный аппарат, вся гигантская машина НАСА крутится вокруг меня. Тысячи людей работали не покладая рук, днем и ночью, от Хьюстона до Флориды и Мэриленда и в десятке других мест. И вся их энергия, время и усилия были направлены на одну задачу — отправить STS-109 на орбиту. Все глаза смотрели на меня и шестерых моих товарищей по экипажу. Во время моего выхода в открытый космос все глаза будут устремлены на меня и моего коллегу. Во время выполнения некоторых задач, таких как разворот солнечной батареи, все внимание НАСА, а также астрономов и ярых энтузиастов космоса во всем мире будет сосредоточено на мне и только на мне. Это волновало и пугало одновременно.

Случались моменты, когда меня переполняли чувства. Я так долго мечтал полететь в космос, что иногда ощущал, что это, возможно, по-прежнему только мечта, всего лишь сон. Вот проснусь и пойму, что я обычный парень, работающий где-нибудь на Лонг-Айленде, в галстуке и белой рубашке. Вероятно, самым трудным для меня было принять, что все по-настоящему. Физически я был в самой лучшей форме за всю свою жизнь. Привести в порядок сознание было куда труднее.

Это называется синдромом самозванца — страх, что люди догадаются, что ты находишься не на своем месте, и поймут, что ты не знаешь, что делаешь. Ты боишься, что однажды кто-нибудь тряхнет тебя за плечо и скажет: «Майк Массимино? Ну да, произошла ошибка. Мы хотели взять совсем другого парня». Думать так вполне естественно, но меня такие мысли посещали слишком часто. Потому что я был новичком и самым младшим в экипаже.

Я вжился в роль маленького братца, задавая вопросы и позволяя остальным лидировать и указывать мне, что и как делать. Я хотел быть скромным, никогда не выставлял себя напоказ, потому что это черта, которую астронавты презирают, и я занял подчиненную позицию. Когда пришло время выйти вперед и стать лидером, я был не готов.

Даже будучи самым младшим специалистом по ВКД, я должен был отвечать за порученные мне задачи. Принимая решения во время полета, я должен был быть уверенным и чувствовать себя спокойно, говорить своим товарищам по команде, что мне нужно, чтобы они сделали, когда мне это понадобится. Такое проявление инициативы далось мне непросто. Иногда во время тренировок я путался в чем-то и так волновался насчет того, что сделаю ошибку или приму неверное решение, что в конце концов делал ошибку или принимал неверное решение. Я был так озабочен тем, что я, новичок, сломаю что-нибудь, что пытался справиться с этим волнением, постоянно занимаясь и задавая вопросы. Иногда я мог с этим переборщить. То, что я слишком много спрашивал, отрицательно сказывалось на доверии ко мне, и у некоторых людей создалось впечатление, что я не готов и не знаю, что делаю. Я мог полностью дискредитировать себя, но, к счастью, вокруг были отличные друзья и наставники. Грунсфелд многое сказал мне во время одной из моих аттестаций. Он говорил: «Масса, я в тебя верю и верю, что ты сможешь это сделать. Твоя проблема в том, что ты сам в себя не веришь».

Однажды вечером прямо перед стартом ко мне зашел поговорить Стив Смит. Уверен, он понимал, что я чувствую. Он сказал: «Масса, я хочу, чтобы ты запомнил две вещи. Первое: знай, что ты готов. Возможно, ты этого не чувствуешь, но тебя не пустили бы в полет, если бы ты был не готов. И второе: лететь в космос — это как сдавать экзамен с открытым учебником. Ты не будешь там один. Есть команда, и тебе всегда помогут, если это будет нужно».

Этот вечер по-настоящему изменил для меня все. И Джон, и Стив были правы. Я должен был перестать думать о себе как о новичке. В глазах инженеров, работавших с «Хабблом», астрономов, управленцев и инструкторов я не был новичком. Я был одним из тех парней, которые будут ремонтировать «Хаббл». Я не мог переложить свою ответственность на товарищей по команде. Я был в состоянии сделать все, что нужно, и, что куда более важно, за 18 месяцев тренировок я доказал это. Все — от администратора НАСА до уборщиков в гидролаборатории — полагались на меня. Теперь для блага всей команды мне нужно было так же поверить в себя. Принять это и осознать было, возможно, самым трудным в подготовке к экспедиции.

Когда ты уже подготовил свое тело и свой разум к космическому полету, остается сделать только одну вещь, нечто, о чем не слишком много говорят инженеры и ученые. Ты должен подготовить свою душу. Быть готовым к полету означает быть готовым уйти в иной мир. Ты не просто готовишься покинуть Землю на две недели — ты готовишься к тому, что, возможно, покинешь ее навсегда, и необходимо примириться с этим.

По большей части ты не думаешь о том, что можешь погибнуть. Ты идешь на работу, заходишь в магазин, возвращаешься домой, и такие мысли попросту не приходят тебе в голову. Но космический полет — по-прежнему опасное дело. Когда мы начали считать дни, оставшиеся до старта, я думал о смерти постоянно. Я стал замечать, что эти мысли приходят ко мне совершенно непредсказуемо. Я слонялся без дела по совершенно обычным комнатам, смотрел вокруг и задавался вопросом: «А что, если я вижу всех этих людей в последний раз?» Я позаботился о завещании и о страховании жизни. Я убедился, что машины вымыты. Я убедился, что Карола знает, где лежит запасной ключ от гаража.

Каждый день какие-то вещи, большие и маленькие, напоминали мне о возможности умереть. Люди любят, чтобы у них были вещи, которые слетали в космос, и у каждого астронавта есть свой чемоданчик, куда нам разрешают положить вещи, которые мы хотим взять с собой. Я взял фотографии классов начальной школы, где учились мои дети, нашивку пожарного управления Нью-Йорка и шляпу в память о моем отце. Бейсбольная команда «Метс» дала мне комплект формы. Я спрашивал моих родных и родных жены, не хотят ли они, чтобы я взял какие-нибудь их вещи на орбиту. Я ожидал, что они дадут мне часы, какие-нибудь запонки, семейные фотографии или что-то в этом роде. Но это была моя семья — американцы итальянского происхождения, римские католики. Каждый из них вручил мне какой-нибудь предмет, связанный с религией. Я отправлялся в космос и вез с собой статуэтку Мадонны с младенцем. У меня был Иисус-младенец с фрески с изображением Рождества Христова, которого прислал какой-то кузен с Сицилии. У меня был образок со святым Христофором, образок со святым Михаилом, фотография папы римского Пия, фотография церкви Лоретанской Богоматери. У меня были распятия, четки, карточки с молитвами и тому подобные побрякушки. Это могло бы быть забавным, но у всего этого была причина: все беспокоились, что я могу погибнуть, и если так сложится, что придет мой час, они хотели быть уверены, что я под защитой.