Шкатулка Судного дня - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Кадри cтр.№ 34

Шестой адепт вытащил из шкафа картонную коробку с надписью «Замороженная треска» и принес ее магистру.

– Покажи, – велел старик.

Шестой адепт вынул пластиковый пакет для еды навынос, захваченный в ресторане, и протянул его магистру. Тот достал из него сломанную шкатулку.

– Я ее искал. По крайней мере, теперь мы знаем, что он пытался продать.

– Старую шкатулку?

– Не просто старую шкатулку, – обиделся магистр, – да, это выглядит как старая шкатулка, но Фрэнк, скорее всего, заявил тому, кто превратил его в фарш, что это Сосуд Призыва.

– Который вызывает владыку Аваддона? Никогда раньше его не видел.

Магистр опустил руки.

– Ты и сейчас его не видишь, идиот. Это просто коробка для скрепок.

– Извините.

– Надо же, каким он был дерьмом. Пытался продать нашу главную реликвию. Да он почти заслужил то, что с ним сделали.

– Вы совершенно правы, ваше темнейшество.

Магистр сел поглубже в кресло, чтобы выпрямить спину.

– В твоем сундучке с игрушками что-нибудь осталось?

Шестой адепт поставил коробку и принялся перебирать лежавшие в ней пакеты.

– В основном всякие обломки и остатки, если можно так выразиться. Перстень. Медальон Фрэнка. Несколько зубов, пара золотых. Может быть, есть смысл передать это его семье.

– Все?

– Еще по мелочи, но это интереснее всего. – Шестой адепт передал магистру сложенный клочок бумаги. Клочок высох, но был покрыт грязно-бурыми пятнами.

Магистр развернул его кончиками пальцев и разложил на коленях. Посмотрел на него.

– Что ты мне показываешь? Это реклама ярмарки выпечки.

– Не только, сэр. Посмотрите на нижний край.

Глаза у магистра были уже не те, что прежде. Он прищурился, но разглядел только порнографическую выпечку.

– А что эта овсяная печенька с изюмом делает с кексом?

Шестой адепт нагнулся и указал на нижний уголок флаера:

– Сюда смотрите.

Старик ужаснулся.

Великий темный магистр ложи Кладис Аваддон принадлежал к древнему роду жрецов, который насчитывал много веков. Ложа существовала с тех пор, как люди научились писать. На самом деле, как только первый человек нацарапал что-то, он тут же захотел скрыть это от остальных. Показывать только избранным. Правильным. И тех, кто подглядывал, немедленно убивали. Примерно так и появились тайные общества. Ложа Кладис Аваддон стала одним из первых и самых тайных.

Конечно, об их существовании стало известно во время неприятностей с инквизицией, и на какое-то время ложа была распущена. Ее члены сохранили преданность своему божеству, но теперь поклонялись ему в частном порядке, видя, что инквизиция делает с теми, кого считает еретиками. То есть примерно со всеми. По целому ряду причин никто не хотел подставлять ни одну часть тела под раскаленный металл. Ложа затихла почти на четыреста лет и снова вернулась в 1835 году, когда последний инквизитор снял свой заостренный капюшон, уложил его в чехол для заостренных капюшонов и убрал с глаз долой вместе с тисками для пальцев, железными девами и другими безделушками, служащими для духовного убеждения.

Судя по тому, что Фрэнк прошел этот письменный тест, даже он понимал, кто выдал ложу инквизиции и заставил ее уйти в подполье.

А теперь эти уроды устраивали ярмарку выпечки.

– Это то, о чем я думаю? – спросил магистр, щурясь еще сильнее.

– Да, ваше темнейшество. Это печать культа Калексимуса, – сказал Шестой адепт.

– Кого? – подал голос Третий аколит, все еще смотревший в пол.

– Культа Калексимуса, нечестивых ублюдков, которые разрушили нашу жизнь. Значит, это они взорвали Фрэнка.

Шестой адепт пожал плечами.

– Похоже на правду, сэр. Это единственная мистическая вещь в комнате, которая не выпала из нашего шкафа.

Магистр скомкал бумажку.

– Значит, вот в чем дело. Им нужна шкатулка, чтобы устроить свой ложный апокалипсис до того, как мы устроим истинный. Вот что, Третий аколит. Пойдем покупать печенье и обрушим гнев Аваддона на их головы, как хренов грузовик кирпичей.

– Да, ваше темнейшество.

– Угу, – слабо сказал Третий аколит, не поднимая головы.

– Еще что-то? – спросил магистр, вынимая пакет с надписью маркером «сухой лед». – Тут что?

– Мы не знаем, – сказал Шестой адепт. – Надо посмотреть получше. Может быть, это еще одна улика. Или просто кусок печенки Фрэнка.

Тут Третьего аколита наконец вырвало.

Торговый центр «Беверли» стоял на углу бульваров Беверли и Ла-Сьенега, на окраине Беверли-Хиллз, волшебной страны, жители которой делают покупки, глядя не на цены, а на имена дизайнеров. Людей, которые смотрели на ценники, остерегались и, не трогая физически, мысленно выгоняли в темные предместья, где обитают туристы в шлепанцах, аккордеоны и летающие обезьяны.

Выйдя, наконец, из торгового центра, Куп был счастлив и слегка шокирован. Он был из тех, кто смотрит на ценники, и каждый продавец заметил его в ту же секунду, как он вошел. Одежда на нем сидела так плохо, как будто он – в лучшем случае – позаимствовал ее у кого-то. А в худшем – зашел в благотворительный магазин и стащил первое, что попалось под руку. Если бы Куп знал хоть какие-то правила богатых людей, он бы сделал то, что сделал бы любой разумный человек на его месте. Встал бы в атриуме торгового центра и заорал: «Я вышел из тюрьмы, и у меня есть деньги. Оденьте меня, как полагается». Пребывание в тюрьме придало бы ему экзотический флер, он стал бы кем-то вроде щенка тибетского мастиффа или абиссинского кота. А больше всего на свете богачи любят одевать своих дорогущих домашних животных. Но Куп ничего этого не знал, поэтому он бродил по разным бутикам, трогал ткани, о которых раньше только слышал, ужасался ценам – в песо они выглядели бы еще ничего, а вот в долларах… – и воплощал собой то, что в «Беверли-центре» ненавидели. Он напоминал, что они рядом с Беверли-Хиллз, а не в самом районе, и поэтому к ним при желании может зайти кто угодно, нищий и необразованный.

Но Куп сидел в тюрьме и привык не замечать отвращения других людей. А с каким удовольствием он смотрел, как отношение продавцов меняется на прямо противоположное, когда он вытаскивал кучу наличных, полученных от мистера Вавилона.

В конце концов, хотя охранники бродили за ним по пятам, а продавцы смотрели косо, он вышел из «Беверли-центра» с двумя костюмами, несколькими рубашками и парой итальянских ботинок. Он пока не решился надеть один из костюмов, но симпатичная продавщица убедила его уйти из магазина в новых ботинках, слаксах и одной из рубашек. Куп чувствовал себя на миллион баксов, стоя на бульваре Беверли и ища такси. Когда к нему подъехал черный автомобиль с затонированными стеклами и мужик с пистолетом жестом велел ему сесть внутрь, Куп стал чувствовать себя несколько дешевле. Он был разумным преступником и понимал, что если попытается убежать в своих новых ботинках на кожаной подошве, то вскоре упадет на тротуар. Возможно, с пулей в спине. Поэтому он поступил так, как подобает разумному преступнику. Сел в черный автомобиль.