Пискунов свел Меньшикова с бригадным комиссаром, а после неудачи с посадкой на катера Меньшиков с бригадным комиссаром ушли по берегу и находились внутри 35-й батареи, где позже, чтобы не попасть в руки врагов, покончили с собой.
В части некоторых подробностей организации посадки на сторожевые катера в Херсонесской бухте на рассвете 3 июля по данным Пискунова, еще в полночь был запрошен Новороссийск, откуда пришел ответ, что самолетов не будет, но катера ждите. Согласно разработанному плану эвакуации с фронта начали подходить подразделения армии. Фронт оголялся. На берегах Херсонесской бухты скопилось много бойцов и командиров. Подошедший начальник штаба майор Белоусов проявил тревогу, так как катеров не было, а на марше все новые подразделения, фронт был совсем оголен. Но вот катера прибыли и стали приближаться к берегу. По словам Пискунова, он хорошо видит командира сторожевого катера и предупреждает, что здесь будут грузиться тяжелораненые старшие командиры и политработники. Командир катера отвечает, чтобы начинали выносить раненых поближе к берегу и бросает швартовный конец. В это время случилось непредвиденное. Люди, стоявшие на спуске в бухту, лавиной бросились вдруг на берег, смяв охрану, и столкнули вынесенных раненых в воду. Катер дал задний ход, отошел несколько. Толпа утихла. Но когда стал снова подходить, то толпа снова бросилась к катеру, стали плыть к нему. Катер отошел в море. Такая же картина наблюдалась, по его словам, и на других местах подхода катеров к берегу. Пискунова масса людей столкнула в воду. Когда выплыл на берег, он подошел к бригадному комиссару и майору Белоусову, которые стояли в окружении комсостава частей у командного пункта и выражали свое недовольство организацией посадки. Произошел обмен мнениями. Все пришли к выводу, что нужно драться до конца. По призыву идти в оборону бойцы и командиры стали уходить на позиции. Таким образом, организация посадки из-за стихии масс была сорвана. Иллюзии Пискунова насчет прибытия вместе с катерами транспортов рассеялись много лет спустя, когда Пискунов встретил одного из спасшихся 3 июля на одном из катеров; тот сказал, что никаких кораблей на рейде в ту ночь, кроме сторожевых катеров, не было
[341].
О некоторых обстоятельствах эвакуации в ночь на 3 июля из Херсонесской бухты и организации обороны 2 июля рассказал лейтенант С. Н. Гонтарев из 134-го гаубичного артполка 172-й стрелковой дивизии. По его словам, он со своим подразделением отошел 2 июля к 35-й береговой батарее и затем к маяку. Проводилась организация обороны. Организовывались группы. Было сказано, что придут корабли. В его группе было 600–700 человек. В организации обороны участвовал майор Кац. Слышал, что полковник Пискунов руководил обороной на участке, где был Гонтарев. Отбирали всех здоровых. Одних раненых отправили к маяку, других под берег, третьих в 35-ю батарею.
Со 2 на 3 июля организация обороны существовала, но не знаю, кто это делал. Часовые были расставлены на спусках к берегу Херсонесской бухты. Катера пришли с запозданием, когда засветился слегка утренней зарей восток. Видел там Пискунова. Что получилось. Все в обороне, так как был приказ отбросить ночью со 2 на 3 июля немцев. Патроны были не у всех. Но здесь попытки прорваться не было. Надо было прикрыть эвакуацию. Гонтарев был ранен и находился в Херсонесской бухте на камне. Ночь. Раненые уснули. Вдруг видит, что идут 4 катера, а один из них прямо к большому камню, где находился он. Катер подошел, слегка толкнулся носом о камень. С катера бросили конец. Поймав его, хотел закрепить за камень. Бросилась толпа, и катер отошел, а Гонтарев полетел в воду. Катер отошел в море, остановился. На местах погрузок утонула масса людей.
Когда взошло солнце, увидел Пискунова без фуражки, худой, черный и рядом с ним Л. И. Ященко из 95-й дивизии. Пискунов смотрит в море, стоит, как статуя, лицо неподвижное, как парализованное.
Потом говорит: «Какая армия погибает!», а Ященко: «Такую армию за год не подготовишь». А Пискунов: «Такую армию и за десять лет не подготовишь»
[342].
Нельзя не рассказать здесь о благородном, геройском поступке одного из местных севастопольских рыбаков, который, рискуя жизнью, доставил раненого майора на один из катеров на рассвете 3 июля, как об этом написал автоматчик из 747-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии А. И. Почечуев, находивший тогда под обрывами берега у 35-й батареи: «Поутру, только начало сереть, со стороны моря на плоту из досок гребет человек. Немец с берега надо мной дал по нему очередь. Тот прилег. Потом снова начал грести руками. Очень больно было смотреть на это и я снял последним патроном немца. Немцы это сразу не заметили. Я помог ему сойти на берег. Ему было лет 55–60. Сказал, что с вечера взял раненого майора на плот, а теперь возвращается домой, а дома его старуха ждет. Одет он был в морскую робу»
[343].
О том, как происходила эвакуация из Херсонесской бухты 3 июля, написали бат. комиссар А. Кулаков из Особого отдела штаба ЧФ, шедшего на СКА-039, и командир СКА-019 лейтенант H. A. Оглы-Аскеров.
Утром 2 июля 1942 года от 4-й пристани холодильника Новороссийской ВМБ с 09.28 до 11.10 отошло пять сторожевых катеров — СКА-019, СКА-039, СКА-0108, СКА-038 — и в 13.35, сгруппировавшись, отряд под командой командира звена старшего лейтенанта В. П. Щербины снялся на Севастополь. На борту катеров находились 4 командира и 16 краснофлотцев под командой А. Кулакова, имевших особое задание. К заданной точке катера подошли на рассвете 3 июля 1942 года. На море стоял туман, тишина. Спустили резиновую шлюпку и послали на берег лейтенанта Дебирова для установления связи с командованием и порядка организации приема людей. Через 15 минут услышали шум, крики, послышалась пулеметная и автоматная стрельба. Приблизились к берегу. Туман стал рассеиваться. Увидели, что к катерам плывет масса пловцов. Сбросили с катеров концы. Приплыл Митрофанов и сообщил, что лодку перевернули, а Дебиров утонул. Немцы открыли артиллерийский и минометный огонь, услышав стрельбу на берегу. К командиру СКА-039 привели приплывшего связного командира с берега, который сообщил, что надо прислать шлюпки, так как многие не умеют плавать.
H. A. Оглы-Аскеров рассказывает так. Свой катер он приблизил к берегу на 15–20 метров. С катера на берегу заметили большую группу людей, некоторые из них вошли по грудь в воду.
Слышались просьбы подойти ближе. СКА уткнулся носом в песок. На катер хлынули люди. Дали задний ход, но моторы заглохли. Катер плотно сидел на песке, а люди продолжали взбираться.
Аскеров крикнул в мегафон проходившему недалеко флагманскому катеру СКА-059, чтобы тот стянул его с берега, что тот и сделал. На борт СКА-019 было принято более 100 человек
[344].
Фактически, согласно сводке о поступлении личного состава частей РККА и РККФ из Севастополя за 2–7 июля 1942 года по состоянию на 12.00 7 июля 1942 года, 4 июля прибыло из Севастополя на СКА-082 — 108 человек, на СКА-0108 — 90 человек, на СКА-019 — 79 человек, на СКА-038 — 55 человек, в том числе 39 человек начсостава, на подводной лодке М-112 — 8 человек. Почему не указана СКА-039 и почему на СКА-019 оказалось менее 100 человек, как это утверждал Аскеров, неясно
[345].