Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII - читать онлайн книгу. Автор: Эмиль Мань cтр.№ 37

Франсуаза де Лонсак первым браком сочеталась с сеньором де Фуасси, от которого родила дочку, Анну де Фуасси. Вторым ее мужем стал Робер де Арле, маркиз де Монгла, государственный советник, приближенный короля Генриха IV, готовый в любую минуту выполнить любое приказание своего монарха. От маркиза де Монгла у Франсуазы родилась еще одна дочь – Жанна де Арле. Став наследницей двух своих мужей, после смерти второго, скончавшегося в 1607 г., она проявила себя истинно деловой и весьма рассудительной женщиной; маска безобидной и преданной воспитательницы королевских отпрысков скрывала мертвую хватку и цепкий ум. Даже свою должность воспитательницы Дофина она постоянно использовала для преумножения собственного благосостояния и богатства своих близких. Мужа своей старшей дочери, Жака де Рулана, сеньора де Витри-Белан, она пристроила на службу в королевских покоях. Младшую дочь, вышедшую замуж за Ардуэна де Клермона, сеньора де Сен-Жорж, произвела в воспитательницы Марии-Луизы Орлеанской, герцогини де Монпансье, племянницы Людовика XIII, будущей Великой Мадемуазель. Всю жизнь она была в милости у короля и всю жизнь принимала от него дары, которые помогали ей получать новые и новые доходы ^[83].

Однако, казалось, Франсуаза вовсе и не нуждается в подобных благодеяниях. Она и сама по себе была достаточно богата. Маркизат Монгла перешел к ее зятю Сен-Жоржу, но она владела весьма внушительной сеньорией в Ла Ферте-Гоше, дюжиной феодов и поместий с угодьями, чьи сданные в аренду строения и земли, леса и мельницы при надлежащем управлении приносили ей тяжеленькие мешки с золотыми.

Итак, на долю Франсуазы де Лонсак выпала роскошь в частной жизни и могущество при Дворе, но при этом она проявляла еще большую алчность и жажду денег, чем упоминавшийся выше кюре из Шаронны, который по сравнению с ней кажется просто жалким подмастерьем крупного финансиста. На склоне лет, в 1626 г., она, мечтая о новых прибылях, приобрела за 49 000 ливров откуп налогов на городские владения, целый подчиненный кастеляну округ, земли и сеньории в Провене, тут же и передоверив управление субарендаторам в обмен на солидные ежегодные поступления. В то же самое время она давала взаймы под большие проценты свои сбережения – то суммами в несколько тысяч ливров знатным сеньорам, таким, как, к примеру, Антуан де Бурбон, граф де Море, а то и по мелочи – деревенским жителям, у которых, скорее всего, забирала их добро, если они вовремя не возвращали долг. В общем, можно с уверенностью сказать, что большей скупердяйки, сутяги и спекулянтки, – но и более квалифицированного эксперта во всех областях, связанных с юрисдикцией и нотариатом, шла ли речь о действиях или бумагах, – свет не видывал.

Следовало бы ожидать, что такая знатная и состоятельная дама должна бы обитать в обширных апартаментах, достойных ее ранга и ее богатства. Ничего подобного. В 1633 г., перед кончиной, Франсуаза жила в тени короля – в маленьком домишке с часовенкой, расположенном «позади галерей Лувра», а предоставил в ее распоряжение этот домишко наверняка Людовик XIII, потеряв возможность держать свою воспитательницу под собственной кровлей. Двор, в который выходили обустроенные на первом этаже кухня, буфетная и конюшня; спальня и гардеробная на втором этаже; кладовка, где хранилась ненужная мебель, нечто вроде чердачной кладовки, еще две конурки и собственно чердак – под крышей; вот и все помещения. Мадам де Монгла ютилась в такой тесноте, что вынуждена была поселить свою камеристку ^[84]и свою горничную в эту самую чердачную кладовку и одну из каморок под крышей, кухарку – просто в кухне, кучера – в конюшне, а Ферри Фошона, своего дворецкого, в специально нанятой для него и меблированной комнате на улице Сен-Тома-дю-Лувр.

Но, спросите вы, наверное, наша маркиза, окруженная пятью слугами, по крайней мере обставила красивой мебелью свое тесное жилище и вела в нем образ жизни, достойный столь знатной особы? Вот увидите, опять-таки ничего подобного. Возможно, правда, что старость и какая-то оставшаяся неизвестной болезнь толкали ее и к излишней бережливости, и к почти полному уединению… Давайте войдем в ее домик. Попробуем реконструировать его облик, несмотря на беспорядок, который устроили там нотариусы, торопившиеся поскорее закончить опись имущества.

В погребе мы обнаружим два бочонка бургундского кларета, каждый емкостью в мюи, два бочонка по 114-132 литра бонского, один, опять-таки объемом в мюи, бочонок и две «питты» белого – из Анжу и Герара. Явно было чем потрафить вкусу самых тонких знатоков питейного дела. Кухня и примыкающая к ней буфетная, хоть и заставленные ненужной мебелью (там, к примеру, стоят кровать, шесть столов и три сундука), выглядят не менее приятно, чем винный погреб. Здесь мы найдем вполне достаточно посуды и прочих предметов домашней утвари, чтобы приготовить аппетитное жаркое или хорошенько протомленное, такое нежное рагу. Здесь есть к тому же две специальные кастрюли для варки рыбы, которые редко фигурируют в описаниях кухонной посуды той эпохи, зато нет тяжелого приспособления для того, чтобы вращать вертел.

Из всего, что сказано выше, можно сделать вывод: трапеза у маркизы де Монгла, имевшей такой чудный погребок и так хорошо оборудованную кухню, должна была доставлять истинное наслаждение, тем более что у маркизы и накрыть стол находилось чем: сорок две скатерти, пятьсот семнадцать льняных узорчатых, дамастовых и «типа венецианских» салфеток ^[85]; бесчисленная оловянная посуда для будних дней, а для парадных приемов – на 7 332 ливра изумительных серебряных и позолоченных изделий ^[86], в том числе канделябры, кувшины для воды и для вина, флаконы, подогреватели, сосуды для уксуса, солонки, сахарницы, пятьдесят пять блюд, тазики, супницы и соусники, сорок семь тарелок, двадцать пять приборов и сорок восемь резных или гравированных ножей.

К сожалению, легко можно понять, что наша героиня очень мало заботилась о том, чтобы устраивать пиры для друзей. Ведь для того чтобы поставить стол и усадить вокруг него приятных тебе сотрапезников, нужно иметь если не зал, то хотя бы прихожую ^[87]приличного размера. Но у маркизы не было ничего похожего. Отсюда можно сделать вывод о том, что ее тонкие вина никогда не дарили наслаждения знатокам, что столовое серебро если и вынимали из сундуков, то исключительно для личного пользования хозяйки, что ее дворецкий (он же метрдотель) был просто старым слугой, которого держали в доме из сострадания.