Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка - читать онлайн книгу. Автор: Лев Лурье cтр.№ 47

В Старицком уезде судовщики и судорабочие отходили по преимуществу из Емельяновской волости (112 из 316), встречались также из Братковской, Ефимьевской, Кобелевской и Татарковской. Судохозяева выходили в основном из деревень Дубровнино и Улитино Татарковской волости. Из Емельяновской волости отходили также перевозчики и лодочники (160 из 172 по уезду) ^[215].

Пароходные кочегары и машинисты отходили в Петербург из Иружской волости Зубцовского уезда (соответственно 151 и 83; всего по уезду – 183 и 105), Прасковьинской (77 и 15) и Братковской волостей (41 и 18) Старицкого уезда (всего по уезду – 145 и 52). Промысел основали два крестьянина из Мартьянова и один из Алексина в начале 1860-х годов; потом их примеру последовали соседи. В обоих уездах были деревни, где на пароходном промысле было занято подавляющее большинство отходников (Братковская волость – Тальцы и Климово; Прасковьинская – Липино, Изосенок, Заблино, село Бороздино; Иружская – Мартьяново, Лукшино, Богоявленская).

Начинали ходить в Петербург в 18–19 лет. При удаче отходник последовательно становился вначале матросом, потом рулевым; из кочегаров выходили помощники машинистов, затем машинисты.

На пароходы нанимались в начале марта в судоходных конторах столицы. Там предпочитали иметь дело с уже испытанными в прошлые навигации служащими или теми, кого они рекомендовали. Плата за месяц матросу составляла 15–20 рублей, шкиперу – 35–40, рулевому – 2530, кочегару – 18–20, машинисту – 35–50. В начале 1890-х годов в капитаны выбился только один тверской крестьянин из деревни Мартьяново. Будучи безграмотным, он получал 100 рублей в месяц.

Харчевались пароходные служащие за свой счет. Матросы и кочегары тратили на еду 4 рубля в месяц, остальные – 8-10. Навигация на Неве продолжалась 7 месяцев. В деревню отходники приносили от 2/3 заработка, остальное проживали в городе и тратили на дорогу (20 рублей в два конца) ^[216].

4 апреля 1866 г. костромской картузник Осип Комиссаров отклонил руку стрелявшего в Александра II Дмитрия Каракозова и тем спас государя от верной смерти. Как и многие столичные шапочные и картузные мастера и торговцы, О. И. Комиссаров происходил из села Молвитино Буйского уезда.

Согласно городской переписи, в 1869 г. из 116 владельцев шляпных и фуражечных мастерских в Петербурге костромских крестьян было 51, из 700 рабочих – 228, из 172 одиночек – 103. В 1890 г. всего в Петербурге насчитывалось 164 хозяина шляпных и фуражечных мастерских, 2 служащих, 1260 рабочих и 176 одиночек. В 1900 г. соответственно 350, 8, 1706 и 203. В Костромской губернии шапочным ремеслом занимались только в селе Молвитино и в одноименной волости Буйского уезда.

Молвитино, насчитывавшее в 1860-е годы, по данным П. Семенова-Тян-Шанского, 280 дворов и 1271 жителя, располагалось на оживленном торговом тракте в 40 верстах от уездного города ^[217]. Земледелием молвитинцы занимались мало: их основными занятиями были скупка льна у окрестных крестьян и, главным образом, изготовление шляп, шапок и картузов.

Шапочный промысел был распространен и в самом селе, и в прилежащих к нему 36 деревнях Молвитинской волости. Появился он в здешней округе еще в конце XVII столетия. С 1850-х годов местные шапочники начали уходить на заработки в столицу. К 1890 годам около тысячи молвитинцев занималось изготовлением головных уборов. Девять десятых шили шапки (это считалось более выгодной работой), остальные – картузы. Широко использовались швейные машинки.

Мех для шапок оптом закупался на Нижегородской ярмарке (кроме бобра и кролика – они шли из Москвы). В Петербурге покупали старые зонтики – их шелк шел на тульи. Из столиц в село шли и другие потребные в ремесле материалы – бархат, плис, сукно, коленкор, тафта, вата, машинные нитки.

10 мастерских работали в 1890-е круглый год, имея по 5-25 мастеров и по 1–5 мастериц и 30 мальчиков. Лучшая мастерская делала оборот на 100 тысяч в год. Большинство же хозяев с мастерами и учениками отправлялись в одну из столиц и там работали с мая до конца декабря, по заказу магазинов. Заработок бывал от 60 до 160 рублей. ^[218]

Молвитинские шапочники – редкий пример сельских ремесленников, перенесших свое ремесло из деревни в город практически без изменения характера его организации. Они интересны еще и тем, что образовывали костяк единоверческого прихода.

Буйский уезд, вообще «примечательный крайней домоседливостью своих жителей», высылал в Петербург точильщиков. Их присутствие в городе, дворы которого они методически обходили с неизменным «Ножи, ножницы точить», было весьма ощутимо. В отличие от большинства других костромичей точильщики оставались в Петербурге на зиму, а летом возвращались к себе в Буй. Точильщики образовывали в городе небольшие артели в 3–5 человек. В артельную кассу шла примерно треть заработка: она тратилась на жилье и утренний чай с хлебом. Точильщики, по сообщению анонимного газетного очеркиста, зарабатывали в среднем полтора рубля за день работы. Главный доход давали им даже не индивидуальные заказы, а работа для кухмистерских, трактиров, Апраксина двора (заточка старых ножей, поступавших на продажу) ^[219].

В Иружской волости Зубцовского уезда был распространен отход пильщиков. Их занятием была продольная пилка для мебельщиков. Уходили осенью с 1 сентября и возвращались первый раз к Пасхе. Затем снова отправлялись в Петербург, где находились до Петрова дня.

Пильщики работали парами. Пара работала у мебельщиков сдельно. Оплата зависела от числа «проходов» и породы дерева. Дороже всего стоила пилка орехового дерева – 25 копеек за проход, ясень – 15 копеек, дуб – 10, липа – 5, ольха – 3. Самой невыгодной считалась пилка толстого орехового дерева, самой выгодной – тонкого. Пилили или на козлах (хозяйских), или на ямах (толстое дерево). Чурки американского ореха весили до 100 пудов. Пара в день зарабатывала 2–3 рубля. Работали на своих харчах (в среднем 2 рубля на человека в неделю). За квартиру – 1 рубль в месяц.

Для работы требовался сравнительно дорогой инструмент: пила долевая стоила 8 рублей, топор – 50 копеек, подпилки – 15 рублей (по 35 копеек подпилок), ручки – 50 копеек, лом – рубль, веревки – 65 копеек. Всего на пару около 25 рублей. Летом инструмент оставляли в Петербурге у знакомых. К концу XIX века промысел сильно пал из-за появления специальных пилорам.