Узаконенная жестокость. Правда о средневековой войне - читать онлайн книгу. Автор: Шон Макглинн cтр.№ 55

Стоит добавить, что мусульманский взгляд на очищение через пролитие крови был таким же, в чем мы смогли убедиться на примере Хаттинской битвы. Более того, как и в случае со сражениями, победа являлась знамением Божьим, знаком его высшего одобрения. Чем полнее победа, тем выше эта похвала. А что может сделать победу полнее, если не тотальное уничтожение врага в массовой резне? По мнению Хея, более правильное толкование источников обнаруживает, что обычно истреблению подвергалась мужская часть населения. Это вносит важную коррективу в наши предыдущие рассуждения и объясняет некоторые различия в описаниях масштабов иерусалимской резни. Однако даже те, кто неодобрительно отзывался о подобных убийствах, как тот же Альберт Аахенский, описывавший иудейские погромы в Майнце, указывают на то, что жертвами становились женщины и дети, как и в войнах на Западе, когда христиане сражались со своими единоверцами. Далеко не всякая резня носила тотальный характер: непрактичность массовых убийств делала подобные события крайне редкими; в крайнем случае ограничивались только мужчинами. Однако женщины и дети очень часто попадались под горячую руку и пополняли список сопутствующих потерь. Даже когда они не представляли для нападающих непосредственную цель, они могли легко погибнуть в результате намеренного применения политики бездействия, как мы увидим в дальнейшем. Законы войны, дававшие защиту женщинам и детям, не всегда применялись на практике и порой безнаказанно игнорировались.

Если мародерство в Иерусалиме носило систематический характер, то резня — едва ли. В «Деяниях франков» равнодушно описывается случайный, эпизодический характер совершаемых зверств, которые не были заранее запланированы: крестоносцы «убивали по своему выбору и по своему же выбору оставляли в живых». Священник из Пуатье Петр Тудебод пишет: «Наши воины схватили большое число мужчин и женщин. Некоторых убили, а остальных пощадили, как им подсказывал разум». Для одних это решение — действовать так или иначе — казалось рациональным, целесообразным; для других, что куда неприятнее, поступки являлись спонтанными и непредсказуемыми. Мы не знаем о приказах, в которых бы конкретно говорилось о массовом истреблении всего населения Иерусалима. Следовательно, эти убийства едва ли могли стать результатом военных инструкций, направленных на достижение стратегических целей. Что и делает такую резню редким, хотя и едва ли не самым мрачным примером среди эпизодов, рассмотренных в рамках данной книги. Либо она стала трагическим постскриптумом ко всем предыдущим событиям.

Разорение и резня упрощенно рассматривались многими как проявление преступного фанатизма крестоносных орд, давших волю обуявшей их жажде крови. Однако в поверженном городе фактически имели место две резни, или даже три, если рассматривать отдельно убийство пленников на крыше храма на следующий день после падения города. По словам Альберта Аахенского, через три дня после взятия города совет из предводителей похода принял решение о казни оставшихся пленников и заложников, будь то мужчины, женщины или дети. И снова не совсем ясно, до какой степени это решение было выполнено (удалось ли кому-то из выживших выбраться из города?), но сам Альберт пришел в ужас от устроенных казней. Причина таких спланированных убийств та же, что и при Уэксфорде, Аккре и Азенкуре: египетская армия, выступившая на Иерусалим, вызывала у крестоносцев серьезные опасения о том, что пленники могут восстать против своих завоевателей, вовлеченных в новый виток сражения. На то, что эти опасения были обоснованными, указывают две вещи: во-первых, должно было остаться значительное количество выживших после первого этапа резни — и именно это число и вызывало беспокойство; и, во-вторых, новая резня могла стать не менее ужасной, чем первая.

Этот мрачный эпизод, сопровождавший падение Иерусалима, часто игнорируется в популярных и даже академических описаниях первого крестового похода. В результате никто не задался вопросом: все ли население Иерусалима было обречено в тот момент, когда город пал? Поскольку, если бы не случилось резни во время штурма, когда крестоносцы яростно прорвались в город, то три дня спустя могла произойти резня еще больших масштабов, когда оставшихся в живых было приказано предать смерти.

Шато-Гайар, 1203–1204

Одним из определяющих эпизодов в многовековом англо-французском конфликте стала потеря англичанами Нормандии в 1204 году. Когда в 1202 году короли Иоанн и Филипп II развязали войну, то богатое герцогство Нормандское рассматривалось французами в качестве наиболее ценной военной добычи. Точно так же как Дуврский замок современники считали ключом к Англии, Шато-Гайар был великой крепостью, способной открыть или преградить дорогу в Нормандию. Когда войска Филиппа расположились здесь лагерем в сентябре 1203 года, началась одна из наиболее известных осад Средневековья.

Замок был построен по личному проекту Ричарда I Львиное Сердце — это был его «веселый замок», его «прекрасный замок на скале». Возвышаясь на грандиозном утесе высоко над Сеной в самом сердце комплекса укреплений в Лез-Андели, он представлял собой выдающееся архитектурное сооружение, с башен которого открывался великолепный вид на французскую территорию. Проект оказался настолько удачным, что Ричард даже хвалился, что замок можно защитить даже в том случае, если его стены будут сделаны из масла. Ресурсы, выделенные на его сооружение, намного превышали расходы на строительство любого из английских замков за весь период его правления. Неудивительно, что замок считался неприступным. Но Филипп понимал, что для того, чтобы покорить Нормандию, ему придется сначала захватить Шато-Гайар.

Подробности эпической шестимесячной осады получили слабое отражение в летописях. Внимания заслуживают лишь несколько упоминаний, сделанных как будто мимоходом. Основные сведения об этих событиях мы черпаем из профранцузских источников, автором которых является Гийом Бретонский, королевский капеллан Филиппа II. Следует отметить, что его хроники, а точнее, эпическая поэма «Филиппида», не делают даже попыток как-то скрыть его пристрастий. И все-таки его описание событий у Шато-Гайара как непосредственного очевидца, имевшего ясное понимание характера войны, являют собой бесценный источник сведений о средневековых войнах.

Замок находился в ведении Рожера де Лейси, констебля Честера, ветерана, широко известного за свои выдающиеся военные способности. Не имея земель в Нормандии, он был предан английской короне, от которой зависел материально. Его оборона осажденного замка была упорной и решительной, он эффективно противостоял большому французскому войску, блокировавшему замок на целых полгода. На одном из этапов осада едва не была снята в результате комбинированной речной и наземной атаки англичан под предводительством Уильяма Маршала, однако плохая координация усилий, ошибки с определением времени приливов и отливов, а также отпор со стороны французов привели к провалу операции. Вскоре после этого пал укрепленный остров у Пти-Андели после отчаянной атаки французов. Оставленные без защиты, жители города укрылись в замке, однако позднее их оттуда выдворили. Французы ужесточили блокаду: вырыв плотные ряды окопов и построив осадный лагерь, французы основательно подготовились к длительной осаде.