Кафка на пляже - читать онлайн книгу. Автор: Харуки Мураками cтр.№ 20

От нас, конечно, хотели, чтобы мы прежде всего вывели мальчика из комы. Привели его в чувство. И мы изо всех сил старались отыскать «контрприводной механизм», с помощью которого могли бы снять гипноз. Все перепробовали. Приглашали к нему родителей, громко звали по имени. Так несколько дней подряд. Но никакой реакции не добились. Использовали все применяемые в гипнозе способы воздействия – подвергали внушению, так и сяк хлопали в ладоши перед лицом мальчика, включали знакомую музыку, зачитывали на ухо отрывки из учебников. Приносили в госпиталь его любимую еду в надежде, что от знакомых запахов он очнется. Принесли из дома кота, в котором он души не чаял. В общем, делали все возможное, чтобы вернуть его к нормальной жизни. И никакого эффекта. Ноль, в буквальном смысле слова.

Но через две недели, когда мы, исчерпав все средства, выбились из сил и потеряли всякую надежду, мальчик неожиданно пришел с себя. Нашей заслуги в этом не было никакой. Такое впечатление, что пришло время и он просто взял и проснулся.

Тот день чем-то отличался от других?

Ничего заслуживающего особого упоминания не происходило. Все было как обычно. В десять утра медсестра брала у мальчика кровь. Да, вот что… У сестры дрогнула рука, и кровь случайно попала на простыню. Совсем чуть-чуть, несколько капель, и сестра простыню тут же сменила. Вот, пожалуй, и все. А спустя примерно полчаса мальчик открыл глаза. Он вдруг приподнялся на кровати, потянулся и огляделся вокруг. К нему вернулось сознание, и врачи могли бы сказать, что он практически здоров, – во всяком случае, он ни на что не жаловался. Но скоро выяснилось, что он ничего не помнит. Даже своего имени. Ни адреса, ни школы, ни родителей. Совсем ничего. Разучился читать. Не представлял, что находится в Японии, на Земле. Что такое Япония? Что такое Земля? Эти слова для него абсолютно ничего не значили. Парень вернулся в этот мир с абсолютно пустой головой. Как чистый лист бумаги.

Я очнулся в густых зарослях кустарника – лежа как бревно на сырой земле. Вокруг было темно; ничего не разглядишь.

Не обращая внимания на уткнувшиеся прямо в лицо колючие ветки, я сделал вдох поглубже. Воздух пропитался запахом ночных растений и земли, к которому примешивался еле заметный аромат собачьего дерьма. Между ветками просвечивало ночное небо. Ни месяца, ни звезд – только небо. Какое-то странное, светлое. На облака, его затянувшие, будто на экран, проецировалось исходящее от земли свечение. Завыла сирена «скорой помощи». Приблизилась, потом начала отдаляться. Прислушавшись, можно было разобрать шуршание автомобильных шин по асфальту. Значит, я где-то в городе.

Надо как-то собраться. Походить туда-сюда, аккуратно собрать себя по кусочкам, как рассыпавшийся паззл. Такое со мной уже не впервые. Похожее ощущение я испытывал раньше. Когда же? Я старался зацепиться памятью за что-нибудь, но тонкая нить сразу обрывалась. Я закрыл глаза и дал ход времени.

Время шло, и вдруг я вспомнил: а рюкзак?! Меня охватила легкая паника. Рюкзак…

Где же он? Ведь в нем всё… Нельзя его терять. Такая темнота, что ничего не видно. Я попробовал встать, но даже не смог опереться – не было сил.

С трудом удалось приподнять левую руку (почему она такая тяжелая?) и поднести к лицу часы. Напряг зрение. На циферблате светились цифры – 11:26. 11:26 вечера. 28 мая. Я перелистал в уме страницы своего дневника. 28 мая… Порядок! День – по-прежнему тот же самый. Всего несколько часов прошло с тех пор, как я вырубился. Хорошо хоть часов, а не дней. Часа четыре, наверное.

28 мая… Обыкновенный день. Все, как обычно. Ничего особенного не случилось. Сначала я поехал в спортзал, потом в библиотеку. Поработал на тренажерах по обычной программе, читал на любимом диване Нацумэ Сосэки. Поужинал у вокзала. Точно… Рыбу ел. Кету. Две плошки риса. Мисо [18] и салат. А потом… Потом – не помню.

Острая боль пронзила левое плечо. Возвращалась чувствительность, а вместе с ней – и боль. Такая, будто я обо что-то сильно ударился. Правой рукой я погладил это место поверх рубашки. Раны вроде нет, опухоли тоже. Под машину я, что ли, попал? Да нет – одежда не порвана и болит только под мышкой. Скорее всего, просто ударился.

Я заворочался в кустах и стал ощупывать землю, насколько доставали руки. Но касался только веток, согнутых и измочаленных, как душа замученного зверя. Нет рюкзака! Я пошарил в карманах. Бумажник на месте. В нем какие-то деньги, карточка-ключ от гостиничного номера, телефонная карта. Еще кошелечек для мелочи, носовой платок, шариковая ручка. На ощупь, вроде, все при мне. Я был в кремовых шортах из грубой хлопчатой ткани, белой майке с клинообразным вырезом, поверх которой надел рубашку из дангери с длинными рукавами. И в темно-синей куртке. Кепка подевалась куда-то. Из гостиницы я вышел в бейсболке с эмблемой «Нью-Йорк Янкиз», а теперь она исчезла. Наверное, свалилась, или оставил где-нибудь. Ну и ладно. Всегда новую можно купить.

Наконец я наткнулся на рюкзак. Он стоял у подножия сосны поблизости. Как получилось, что я его там оставил, а сам полез в чащобу и там свалился? И вообще – где я? Память как будто застыла. Хорошо хоть рюкзак нашелся. Я вытащит маленький фонарик и посветил им, проверяя содержимое. Похоже, ничего не пропало. Во всяком случае, конверт со всей моей наличностью – точно. Я с облегчением вздохнул.

Продравшись через кусты с рюкзаком за спиной, я выбрался на какую-то узкую дорожку. И пошел по ней, освещая путь фонариком, пока не увидел свет. Наверное, какой-то храм. Значит, я потерял сознание в рощице, здесь, на задворках.

Храмовая территория оказалась довольно приличная. Ртутная лампа на единственном высоком фонаре отбрасывала холодный безразличный свет на святилище, ящик для пожертвований и эма [19]. Моя тень причудливо растянулась по гравию. Я запомнил название храма, которое прочитал на доске объявлений. Вокруг – ни души. Немного впереди стоял туалет. Я заглянул – более-менее чисто. Снял рюкзак, умылся под краном и посмотрел на себя в тусклое зеркало над раковиной. Я, конечно, догадывался, какой у меня может быть вид, но то, что увидел, превзошло все ожидания. Мертвенно-бледные щеки ввалились, затылок в грязи, волосы дыбом.

Я заметил, что на груди белой майки налипло что-то черное, по форме – вроде большой бабочки с раскрытыми крыльями. Попробовал счистить – не вышло. Что-то непонятное, клейкое. Чтобы успокоиться, я нарочно тянул время.

Потом снял рубашку, стянул через голову майку. В мерцающем свете люминесцентной лампы стало понятно: это темно-красное кровавое пятно. Кровь свежая, еще не засохла. Довольно много. Я наклонил голову и понюхал пятно. Никакого запаха. Брызги крови – совсем немного – оказались и на рубашке, которую я надевал на майку. На темно-синей рубашке кровь была не так заметна. А на белой майке – такая яркая, свежая.