Повседневная жизнь Тайной канцелярии - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Курукин, Елена Никулина cтр.№ 83

Проведение очных ставок затягивало расследование и не всегда помогало ответчику, поскольку ему предстояло доказывать свою невиновность даже в том случае, когда доносчик не сумел «довести» извет. Противоречия в показаниях обвиняемого приводили следователей к выводу, что он «явился» в «непристойных словах» или замешан в чем-то похуже. В делах, сочтенных «маловажными», канцелярское начальство могло, даже не применяя пытку, сразу признать ответчика виновным.

Если же в расследованиях, признанных важными, ответчик, к огорчению следователей, упорствовал, доносчик был не в состоянии «довести» свое обвинение, а свидетели отсутствовали, путались или отговаривались незнанием сути дела или «неслышанием», то оставалось последнее средство – пытка. К ней же вело и непризнание явной, доказанной согласованными показаниями свидетелей или другими уликами вины; за такого «замерзелого» преступника следствие принималось всерьез. Обвиняемого, а частенько вслед за ним доносчика и свидетелей просили пожаловать в застенок.

При Петре I допросы велись в Трубецком раскате, где было помещение для пыток; ^[392] где пытали позднее, сказать трудно – возможно, в разных местах. «У пытки», но еще до ее начала, следовал последний допрос «с пристрастием»: «Февраля 26-го дня по вышеписанному Тайной канцелярии определению санкт-питерхской купецкой человек Петр Дорофеев (поступил из Синода 20 февраля 1733 года. – И. К., Е. Н.) ис подлинной правды привожен в застенок и спрашиван с пристрастием. И поставлен был в ремень, и платье ‹…› снято. И говорено было ему, чтоб ‹…› объявлял истинну, а ежели не объявит, то будет пытан». ^[393] Многие подследственные давали признательные показания именно на этом этапе «розыска»; тех же, кто продолжал упорствовать, передавали в руки «заплечных дел мастера».

Оставившие свои воспоминания о пребывании в России иноземцы XVI–XVII веков писали о разнообразных пыточных приемах: перебивании ребер раскаленными железными клещами, ломании пяток, вколачивании деревянных гвоздей под пятки, вырезании мяса из-под ногтей, прижигании причиненных кнутом ран раскаленным железом или растравлении их солью, выливании по капле холодной воды на обритую голову допрашиваемого; обвиняемого могли накормить соленой пищей и посадить в жарко натопленную баню, не давая воды.

Среди бумаг Тайной канцелярии сохранился «Обряд, како обвиненный пытается», составленный уже в 60-е годы XVIII века то ли в качестве исторической справки, то ли как пособие для сотрудников:

«Для пытки приличившихся в злодействах зделано особливое место, называемое застенок, огорожен полисадником и покрыт для того, что при пытках бывают судьи и секретарь, и для записки пыточных речей подьячей; и, в силу указу 1742-го году, велено, записав пыточныя речи, крепить судьям, не выходя из застенка.

В застенке ж для пытки зделана дыба, состоящая в трех столбах, ис которых два вкопаны в землю, а третей сверху, поперег. И когда назначено будет для пытки время, то кат или палач явиться должен в застенок с своими инструментами, а оные есть: хомут шерстяной, к которому пришита веревка долгая; кнутья, и ремень, которым пытанному ноги связывают.

По приходе судей в застенок и по разсуждении, в чем подлежащего к пытки спрашивать должно, приводитца тот, которого пытать надлежит, и от караульного отдаетца палачу; которой долгую веревку перекинет чрез поперечной в дыбе столб, и взяв подлежащаго к пытке, руки назад заворотит, и положа их в хомут, чрез приставленных для того людей встягивается, дабы пытанной на земле не стоял; у которого руки и выворотит совсем назад, и он на них висит; потом свяжет показаным выше ремнем ноги, и привязывает к вделанному нарочно впереди дыбы столбу; и растянувши сим образом, бьет кнутом, где и спрашивается о злодействах и все записывается, что таковой сказывать станет.

Естьли ж ис подлежащих к пытке такой случитца, которой изобличается во многом злодействе, а он запирается, и по делу обстоятельства доказывают его к подозрению, то для изыскания истины употребляются нарочно:

1-е тиски зделанныя из железа в трех полосах с винтами, в которые кладутся злодея персты сверху большия два из рук, а внизу ножныя два и свинчиваются от палача до тех пор, пока или повинится, или не можно будет больше жать перстов и винт не будет действовать.

2-е. Наложа на голову веревку и просунув кляп и вертят так, что оной изумленным бывает; потом простригают на голове волосы до тела, и на то место льют холодную воду только что почти по капле, от чего также в изумление приходит.

3-е. При пытке, во время таково ж запирательства, и для изыскания истины пытанному, когда висит на дыбе, кладут между ног на ремень, которым они связаны, бревно и на оное палач становится за тем, чтоб на виске потянуть ево, дабы более истязания чувствовал. Естьли же и потому иcтины показывать не будет, снимая пытанаго с дыбы, правят руки, а потом опять на дыбу таким же образом поднимают для того, что и чрез то боли бывает больше.

Хотя по законам положено только три раза пытать, но когда случится пытаной на второй или на третьей пытке речи переменит, то еще трижды пытается. И если переговаривать будет в трех пытках, то пытки употребляются до тех пор, пока с трех пыток одинаковое скажет, ибо сколко б раз пытан ни был, а есть ли в чем нибудь разнить в показаниях будет, то в утверждение должен еще три пытки вытерпеть; а потом и огонь таким образом: палач отвязав привязанныя ноги от столба, висячего на дыбе ростянет и, зажегши веник, с огнем водит по спине, на что употребляетца веников три или больше, смотря по обстоятельству пытанного». ^[394]

Однако исследователи деятельности политического сыска (в том числе авторы этих строк) отмечают, что на основании рассмотренных ими дел говорить о применении всего арсенала пыточных средств не приходится, хотя закон 1715 года («Краткое изображение процессов или судебных тяжб») юридически не ограничивал способы пытки. Только в единичных случаях упоминается «вождение по спицам» – острым деревянным колышкам или стягивание головы допрашиваемого веревкой, закручиваемой с помощью палки-рычага: «мучали и клячем голову вертели». ^[395] Бывший придворный Василий Васильевич Головин спустя много лет записал в календаре, как его пытали в Москве в 1737 году на следствии по неизвестному нам делу: «Такого-то числа подчищали ногти у меня, бедного и грешного человека, которые были изуродованы. Благодарение Господу – ныне мы благоденствуем!» (возможно, подследственному «прочистили под ногтями» раскаленными иглами). Во всяком случае, пребывание в Тайной канцелярии так запомнилось Головину, что после освобождения 3 марта 1738 года он ежегодно в этот день заказывал молебен, а обращение к старосте и дворецкому начинал со слов: «Друзья мои, не пытанные и не мученные». ^[396]