Константинополь. Последняя осада. 1453 - читать онлайн книгу. Автор: Антон Короленков, Роджер Кроули cтр.№ 66

Страница

Согласия относительно того, что случилось, до сих пор нет, однако все тотчас поняли значение произошедшего: оно мгновенно вызвало ужас среди генуэзских войск Джустиниани. В свете последующих событий отчеты выглядят фрагментарными и спорными: Джустиниани «в своих доспехах Ахиллеса» падает наземь на дюжину ладов. Хроники сообщают: его ранили в правую ногу стрелой; он был поражен в грудь выстрелом из арбалета; свинцовая пуля пробила ему руку и повредила нагрудник; он ранен в плечо из кулеврины; ему нанес удар кто-то из своих, случайно — или намеренно. Наиболее правдоподобные версии подразумевают, что верхние его доспехи были пробиты свинцовой пулей: за небольшим отверстием однако скрывались тяжелые внутренние повреждения.

Джустиниани постоянно участвовал в сражениях с самого начала осады и, несомненно, был измотан сверх предела. Накануне он уже получил ранение, и вторая рана, по-видимому, сломила его дух. Не в силах держаться на ногах и раненный серьезнее, чем могли видеть те, кто находился рядом, он приказал своим людям нести его назад, на свой корабль, дабы ему оказали врачебную помощь. Солдаты отправились к императору просить ключ от ворот. Константин, встревоженный опасностью, которую мог повлечь за собой уход главного из его командиров, умолял Джустиниани и его офицеров остаться, пока опасность не минует, но те отказались. Джустиниани вверил командование двум офицерам и пообещал вернуться, когда о его ране позаботятся врачи. Константин с неохотой отдал ключ. Ворота открылись, и телохранители Джустиниани понесли его вниз, к бухте на его галеру. Решение обернулось катастрофой. Искушение, созданное открытыми воротами, оказалось слишком велико, и генуэзцы не смогли устоять против него: увидев, как их командующий удаляется прочь, они бросились в ворота вслед за ним.

В отчаянии Константин и его свита пытались препятствовать происходящему. Они запретили всем грекам следовать за итальянцами и выходить из пространства между стенами и приказали им сомкнуть ряды и выступить вперед, чтобы заполнить пустые места на передовых позициях. По-видимому, Мехмед заметил, что оборона ослабела, и воодушевил свои войска на новую атаку. «Друзья, Город наш! — крикнул он. — Еще одно небольшое усилие — и мы захватим его!»

Группа янычар под командованием одного из любимцев Мехмеда, офицера Кафер-бея, бросилась в атаку с криком: «Аллах акбар!» — «Велик Аллах!». Крик султана: «Вперед, мои соколы, вперед, мои львы!» — звучал у них в ушах. Кроме того, они помнили о награде, ожидавшей того, кто поднимет флаг на стенах. Они хлынули на эстакаду. Впереди человек огромного роста, Хасан из Улубата, нес османское знамя. Его сопровождало тридцать товарищей. Прикрыв голову щитом, он сумел ворваться на баррикаду, отбросить назад дрогнувших защитников и устоять наверху. В течение короткого времени ему удавалось удерживаться на этой позиции с флагом в руке, вдохновляя янычар на атаку. Зримому и устрашающему символу храбрости османов — гиганту-янычару, наконец утвердившему знамя ислама на стенах христианского города — суждено было войти в круг мифов, формирующих самосознание нации.

Вскоре защитники провели перегруппировку и ответили на нападение с помощью заградительного огня: в атакующих полетели камни, стрелы и копья. Они отбросили некоторых из тех тридцати человек, затем загнали в угол Хасана, в конце концов поразили его в колени и изрубили на куски. Однако повсюду все больше и больше янычар поднималось на укрепления и пробиралось сквозь дыры в баррикаде. Подобно потоку, разрушающему прибрежную дамбу, тысячи человек начали проникать в пространство между стенами. Обладая подавляющим численным превосходством, они неуклонно теснили назад оборонявшихся. В короткое время защитники Города оказались окружены и прижаты ко внутренней стене, перед которой был выкопан ров — земля из него потребовалась для строительства баррикады. Те, кого столкнули в канаву, оказались в ловушке: они не смогли выбраться и были перебиты.

Османские войска вливались в пространство между стенами по все более ширившемуся фронту. Многих перебили оборонявшиеся, обстреливая их с баррикады, но теперь поток было не остановить. По подсчетам Барбаро, за пятнадцать минут внутрь проникло тридцать тысяч человек. Они испускали «такие вопли, что казалось, то был сам ад». И тут люди заметили флаги на башнях близ Цирковых ворот, которые установили немногочисленные воины, ворвавшиеся в Город в том районе. Раздался крик: «Город взят!» Оборонявшихся охватила паника. Они повернулись и бросились бежать, ища пути в Город из запертого пространства между стенами. Тем временем люди Мехмеда начали карабкаться также и на внутреннюю стену и обстреливать их сверху.

Существовал лишь один возможный выход — через маленькую калитку, откуда вынесли раненого Джустиниани. Все остальные ворота оставались закрытыми. Толпа устремилась в проем. Бегущие сбивали друг друга с ног, пытаясь выбраться наружу, «так что близ ворот образовался огромный холм из живых людей, который не давал пройти никому». Некоторые упали и были затоптаны насмерть. Других перерезала османская тяжелая пехота, спускавшаяся теперь с баррикады правильным строем. Груда тел росла, делая невозможным бегство. Все оставшиеся в живых защитники баррикады погибли во время резни. Возле остальных ворот — Харисия, Пятых военных — лежала такая же куча трупов. То были люди, бежавшие сюда в поисках выхода, которым не удалось вырваться из пространства между стенами: калитки были заперты. И где-то в этой схватке с ее удушливой атмосферой, паникой и борьбой мы в последний раз видим Константина, окруженного самыми верными своими спутниками — с ним находились Феофил Палеолог, Иоанн Далмата, дон Франсиско де Толедо. О последних мгновениях жизни Константина сообщают свидетели, чьи рассказы недостоверны — ведь их почти наверняка не было на месте событий: император борется, стойко сопротивляется, падает, его тело топчут ногами — так он уходит из истории, чтобы продолжить жить в легенде.

Группа янычар вскарабкалась по мертвым телам и вломилась в Пятые военные ворота. Продвигаясь вверх уже внутри городских стен, некоторые из них свернули налево, к воротам Харисия, и открыли их изнутри. Другие пошли направо и отперли ворота Святого Романа. Захватывая башни одну за другой, турки поднимали на них османские флаги. «Затем вся оставшаяся армия в ярости ворвалась в Город… и султан стоял близ мощных стен, там, где развевались большое знамя и бунчуки из конских хвостов, и наблюдал за событиями». Рассвело. Вставало солнце. Османские солдаты шагали меж павшими, обезглавливая мертвецов и умирающих. Большие хищные птицы кружили над ними. Оборона Города рухнула менее чем за пять часов.

«Воистину, они завоюют Константинополь. И впрямь их предводитель будет превосходным предводителем. И впрямь их армия будет превосходной армией!» — слова, приписываемые Пророку.

Страница