Под счастливой звездой. Записки русского предпринимателя 1875-1930 - читать онлайн книгу. Автор: Иван Кулаев cтр.№ 40

В скором времени как раз представился мне благоприятный случай понаблюдать за действиями суда. Между местными купцами-старожилами завязалась большая тяжба, начало которой относилось еще к прежним годам. Несколько лет тому назад местные купцы, братья Прохоровы, объявили себя несостоятельными должниками, задолжав москвичам 150 тысяч рублей. На следующий год после этого они сами в Москву не поехали, а поручили крупному мариинскому коммерсанту Трифону Савельеву сойтись с москвичами на сделке в обычном заведенном порядке. Для этой цели они якобы дали Савельеву 20 тысяч рублей. Савельев же в Москве скупил все долговые обязательства Прохоровых и потом по этим векселям предъявил к последним иск и таковой выиграл. Затем он описал магазин своих конкурентов и продал их товар с публичного аукционного торга.

За пять лет до описываемого мной времени Прохоровы предъявили встречный иск к Савельеву, доказывая, что они давали последнему свои деньги на сделку с московскими купцами, а Савельев доказывал, что он скупил их векселя на свои деньги. На чьей стороне была правда, неизвестно было. В течение пяти лет дело это тянулось в судах и наконец было окончательно решено высшей судебной инстанцией, Сенатом, который, за недоказанностью обстоятельств дела, постановил Прохоровым в иске отказать.

Казалось, на этом дело и должно было закончиться, но вышло не так. Прохоровы нашли в Сенате какую-то лазейку, и Сенат отдал Мариинскому окружному суду распоряжение вновь пересмотреть дело, а пока что, до пересмотра, наложить арест на имущество Савельева в сумме 20 тысяч рублей.

Этот момент как раз и совпал с моей судейской практикой. Та и другая тягавшиеся стороны стали требовать от меня защиты их интересов, а я, надо сознаться, в то время понимал в законах столько же, сколько известное животное в апельсинах. Судьи и чиновники окружного суда ухватились за новое дело, как за хорошую доходную статью, с большим пылом и усердием. По получении сенатского распоряжения они тотчас же опечатали розничный и оптовый магазин Савельева, самый крупный в городе, в котором находилось товара на сотни тысяч рублей.

Действуя так решительно, судейские чиновники, несомненно, добивались поставленной ими цели, но обстоятельства сложились так, что их ожидания не оправдались.

Случайно в это же самое время томский губернатор назначил товарищем прокурора (тогда он назывался стряпчим) при Мариинском окружном суде Ивана Николаевича Дьяконова. Он был сыном управляющего отделением Сибирского банка в Томске, единственного тогда финансиста в городе, человека весьма симпатичного и всеми уважаемого, к тому же видного общественного деятеля.

В семье Дьяконовых я бывал и был принят у них как хороший знакомый. По Сибирскому же банку я числился среди крупных его клиентов. С новым стряпчим Мариинского окружного суда я был отлично знаком — он был приблизительно моим сверстником; сомневаюсь, был ли он также в то время совершеннолетним. Учился он в Томском реальном училище. Это был парень-шалопай, веселого нрава, добрый, податливый; в науках он преуспения не имел и с трудом дотянул, кажется, только до пятого класса. Вышел ли он сам из училища, или его «ушли», подлинно не знаю. Известно мне было только то, что он понимал в законах столько же, сколько и я, если не менее; по своему же служебному положению он должен был теперь писать свои заключения на каждое определение и решение окружного суда — согласен ли он с таковыми или нет, а если нет, то почему.

Вот и объединились такие две молодые судейские силы, как я и Дьяконов, и начали борьбу против неправильных решений нашего окружного суда. В этом нам втайне помогал один законник, подпольный адвокат из ссыльных — называли тогда таких адвокатов ходатаями.

Первый наш протест произошел по поводу наложения ареста на магазин Савельева. В законе говорилось, что в подобных случаях, чтобы предварительный арест не причинял убытков, надлежало налагать таковой на имеющееся недвижимое имущество. В нашем протесте мы указали, что у Савельева в Мариинске имеется большое недвижимое имущество: каменный двухэтажный дом, каменные магазин и склады — все это, вместе взятое, намного превышало ценность 20 тысяч рублей.

Протест был подан в Томское губернское управление по телеграфу, и на второй же день оттуда был получен ответ: приказание снять арест с магазина Савельева, с замечанием по поводу незаконных действий суда.

В течение двух недель моего присутствия в суде мной и Дьяконовым были сделаны четыре основательных протеста против его решений. На этом и закончилась моя «трехлетняя» судейская служба. Я выехал по своим делам в Томск, и в дальнейшем времени Мариинский окружной суд ни разу более не возбуждал вопроса о привлечении меня снова к судейской практике.

За две недели моей работы в Мариинском окружном суде я имел возможность наблюдать постановку здесь судебного дела. Здание суда было небольшое, деревянное, бедно обставленное; в зале его, так называемом присутствии, стоял стол, покрытый, по форме, зеленым сукном; окна этого зала выходили во двор. Мимо окон в ворота двора входили просители. Завидя таковых, один из членов суда, по фамилии Арестов, выходил навстречу посетителям в коридор и расспрашивал их там, в чем заключалась их просьба; без сомнения, он вел с ними при этом беседы на тему о том, что дело может быть решено и так и этак. Для остальных членов суда все это представлялось делом обычного порядка.

В РОЛИ ОПЕКУНА

В отместку за неприятности, причиненные мной, Мариинский окружной суд взвалил на меня трудное и сложное дело — опекунство над имуществом когда-то знатного чиновного богача Попова, давно умершего. Он был владельцем большого имения, размером в несколько десятков десятин земли, с хорошим сосновым лесом. Это имение находилось под Томском и называлось дача Степановка. Женат был Попов на княжне Баратаевой, которая и являлась наследницей всего имущества, оставшегося после смерти ее мужа. Имущество это, помимо дачи Степановки, заключалось еще в работавшем когда-то золотом прииске, находившемся по речке Кундату — в Мариинском округе, — в медеплавильном заводе и в медных рудниках в Акмолинской области. Этот завод и рудники были также брошены несколько лет тому назад и более не разрабатывались.

После смерти Попова опека над его имуществом была утверждена при Акмолинском окружном суде, и, нужно думать, по ликвидации акмолинского имущества дело по этой опеке было переслано в Мариинский суд, по месту нахождения еще остававшегося в Мариинском округе имущества покойного, в виде брошенных приисков. В присланных в Мариинск бумагах никаких сведений о прошлой деятельности опеки не оказалось.

Вдова покойного, Аделаида Михайловна Попова, со своей сестрой, барышней-княжною, жила на даче Степановке. Каждой из сестер было лет около шестидесяти. Обе они были не от мира сего, прямо херувимы какие-то. Спрашивали их, как протекала их жизнь в деловом отношении, и они отвечали, что ничего об этом не знают.

Жили сестры как отшельницы, никуда со своей дачи не выезжали и знакомства в Томске ни с кем не водили. Во время торжественных праздников навещали отшельниц с визитами только губернатор и некоторые другие высокопоставленные лица в городе. Жизнь сестер, в общем, была небогатой; средства они получали от дачи-имения, на котором продавался строевой сосновый лес.