Столпы земли - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 256

— Ты слышал, что король взял Фарингтон? — вдруг спросил он.

— Я был там.

Это была решающая победа во всей гражданской войне. Стефану удалось взять в плен сотни рыцарей, захватить множество трофеев и заставить Роберта Глостерского отступить на запад. Победа короля была настолько впечатляющей, что его давний соперник на севере, Ранулф Честерский, сложил оружие и присягнул на верность Стефану.

— Теперь, когда король почувствовал свою силу, он, думаю, не потерпит, чтобы его бароны вели свои собственные войны, — сказал Уолеран.

— Возможно, ты и прав, — ответил Уильям, почувствовав, что сейчас настал момент согласиться с епископом и выложить ему свою просьбу. Но он никак не решался. Просить — значит раскрыть душу, а граф этого терпеть не мог, тем более перед таким безжалостным человеком, как епископ Уолеран.

— Оставь Кингсбридж в покое, хотя бы на время, — продолжал епископ. — Теперь у тебя есть овчинная ярмарка, каждую неделю открывается рынок, пусть даже не такой большой, как прежде. Твоя торговля идет куда как успешно. У меня дела тоже идут неплохо. Я увеличил свое богатство, навел порядок в своих владениях, построил новый замок. Так что нет, пожалуй, особой необходимости воевать с приором Филипом — по крайней мере сейчас, когда это политически опасно.

На рыночной площади повсюду люди жарили, варили и тут же торговали всевозможной едой, воздух был напоен самыми разными запахами: супов с приправами, свежего хлеба, сахарной карамели, вареных окороков, жареного бекона, яблочных пирогов. Уильям почувствовал тошноту.

— Пошли в замок, — сказал он.

Они ушли с рынка и отправились вверх по склону холма. Шериф устраивал сегодня ужин. У ворот замка Уильям остановился.

— Похоже, ты прав насчет Кингсбриджа, — сказал он.

— Я рад, что ты меня понял.

— Но я по-прежнему хочу отомстить этому Джеку Джексону, и ты мог бы помочь мне, если бы захотел.

Уолеран красноречиво повел бровью. Выражение его лица говорило, что он готов с удовольствием выслушать, но не считал себя связанным какими-либо обязательствами.

— Алина обратилась с просьбой расторгнуть ее брак, — продолжал Уильям.

— Да, я знаю.

— И что ты думаешь?

— По всей видимости, у них никогда не было брачных отношений с Альфредом, и брак считается несовершенным.

— И этого достаточно?

— Судя по всему, да. Согласно одному ученому человеку, Грациану — а я сам встречался с ним, — брак подразумевает согласие двух сторон; но он также говорит, что физическая близость супругов «дополняет» и «улучшает» семейную жизнь. И если мужчина женится на женщине, но не совокупляется с ней, а потом женится на другой и исполняет свои супружеские обязанности, то действительным, то есть совершенным, признается второй брак. И очаровательная Алина, без сомнения, указала это в своем прошении. Я думаю, приор Филип дал ей хороший совет.

Уильяма вся эта болтовня начала раздражать.

— Так, значит, она получит развод.

— Разве что кто-то сможет опровергнуть Грациана. Есть два противных суждения: одно — теологическое, другое, скорее, от жизни. Теологическое состоит в том, что изречения Грациана способны очернять брак Иосифа и Марии, поскольку он был несовершенным. Практическое же — в том, что часто в политических целях либо для объединения двух владений родители условливаются о браке их детей задолго до достижения ими зрелости. Если же жених или невеста умирают до срока, брак между ними, согласно Грациану, признается недействительным, и последствия могут быть самыми неприятными.

Уильям никогда не мог уловить сути эти мудреных клерикальных споров, но очень хорошо усвоил способ, которым они разрешались.

— То есть ты хочешь сказать, что просьбу Алины можно решить и так и эдак.

— Да.

— И это зависит от того, кто оказывает давление?

— Да. В данном случае результат зависит только от этого. Здесь не затронуты ни интересы собственности, ни вопросы о преданности или военном союзе. Но если на карту будет поставлено нечто большее и кто-то — скажем, архидиакон — сумеет достойно опровергнуть Грациана, может быть, их брак и не будет расторгнут. — Уолеран бросил на Уильяма хитрый многозначительный взгляд, от которого тот поежился. — Мне кажется, я догадываюсь, о чем ты теперь меня попросишь.

— Я хочу, чтобы ты выступил против расторжения этого брака.

Уолеран сощурил глаза:

— Никак не возьму в толк: то ли ты любишь эту несчастную, то ли ненавидишь ее.

— Я и сам не могу понять, — ответил Уильям.

* * *

Алина сидела в глубокой траве в тени могучего бука. От шумевшего поблизости водопада разлетались и, точно слезы, падали на камни у самых ее ног крупные капли. Здесь, на этой поляне, Джек часто рассказывал ей свои удивительные истории. Здесь он впервые поцеловал ее; поцелуй получился таким торопливым, мимолетным, что ей потом долго казалось, уж не во сне ли она все это видела. На этой поляне она в первый раз в жизни почувствовала, что влюблена, но даже самой себе не посмела признаться в этом. Теперь ей страстно хотелось только одного: вернуть тот миг, отдаться Джеку, выйти за него замуж, рожать ему детей и уже сегодня быть ему законной женой.

Она прилегла, чтобы дать отдохнуть спине. Был самый разгар лета, воздух был горячим и неподвижным. Носить второго ребенка оказалось намного труднее, а до срока было еще долгих шесть недель. Сначала ей даже показалось, что у нее будут двойняшки, хотя ножки бились в одном месте, да и Марта, сводная сестра Джека, приложив как-то ухо к Алининому животу, сказала, что слышит только одно сердце.

Сегодня, воскресным днем, Марта присматривала за Томми, и Алина с Джеком могли ненадолго встретиться в лесу, поговорить о своих делах. Архиепископ отказался дать согласие на развод, может быть, потому, что против этого возражал епископ Уолеран. Филип посоветовал Алине подать новое прошение, но до поры запретил ей жить с Джеком. Приор признал, что это было несправедливо, но сослался при том на волю Божью. Эта воля показалась Алине злой.

Горечь разочарования тяжелым камнем лежала на душе и доставляла не меньше переживаний, чем беременность. Иногда, правда, на короткое время ей удавалось немного отвлечься, но то были лишь мгновения. Она горько раскаивалась, что обидела Джека, жалела себя и даже это ничтожество Альфреда, который жил теперь в Ширинге и в Кингсбридже не показывался.

Она вышла за него замуж только для того, чтобы поддержать Ричарда, сделать все, чтобы брат смог получить графство. Но, пожертвовав любовью к Джеку, она не помогла и Ричарду. Ей было уже двадцать пять, жизнь казалась загубленной, и винила она в этом только себя.

Алина с грустью вспоминала свои первые встречи с Джеком. Она узнала его еще совсем мальчиком, хотя и тогда он уже был не похож на остальных. Годы шли. Джек взрослел, а она по-прежнему относилась к нему как к ребенку. Так и получилось, что Алина стала оберегать и защищать его. Она отвергала одного за другим всех своих поклонников, но никогда не воспринимала Джека как одного из них и поэтому позволила ему сблизиться с ней. Иногда Алина спрашивала себя: почему она так сопротивлялась любви? Ведь она обожала Джека, и не было большего наслаждения в жизни, чем лежать рядом с ним, — и все же однажды она сама отказалась от такого счастья.