Повседневная жизнь Калифорнии во времена "золотой лихорадки" - читать онлайн книгу. Автор: Лилиан Крете cтр.№ 23

О книгах на приисках почти не вспоминали. И даже если бы они были в лагере, то при такой стоимости свечей чтение стало бы занятием, которое могли себе позволить немногие. Чтобы как-то развлечься, самые спокойные и трезвые собирались вокруг костров и проводили вечер в болтовне, шутках и пении. Песни почти всегда напоминали о покинутом ими мире. Во всех письмах золотоискатели говорили о тоске по родине, о почти метафизической грусти одиночества, которая вечером угнетала их еще больше, чем днем. Ночная тишина постоянно нарушалась уханьем сов, криками диких гусей, воем волков. Последних было так много, и «они были такими дерзкими, — говорит Одюбон, — что крали у нас куски мяса, находившиеся у самой палатки, а однажды унесли большого гуся. Их бесконечный вой по ночам, крики диких гусей, а также гусей Хатчинсона (которых было очень много) и нестройные голоса цапель лишь обостряли печальную действительность, отделявшую нас от домашнего очага и от наших друзей» ⁽⁵⁰⁾. Субботними вечерами во многих лагерях танцевали. Не было женщин? Ну и что с того! Золотоискатели веселились в мужском кругу.

Совершенно очевидно, что далеко не всех удовлетворяли эти непритязательные развлечения. Население калифорнийских приисков было чрезвычайно пестрым. Кроме выходцев из многих европейских стран с американцами смешивались мексиканцы, чилийцы, аргентинцы, перуанцы, полинезийцы, китайцы, индейцы и даже свободные чернокожие. Среди них были люди работящие, добродетельные, с возвышенным умом, но также и авантюристы, распутники, темные личности, не признающие ни веры, ни закона. Они только и делали, что пели грустные песни о доме, потому что, как совершенно справедливо заметил Леонар Кип, «многие из них, вероятно, никогда его не имели». С наступлением вечера они «выходят из своих палаток или из-под деревьев, где расстелены их одеяла, и отправляются в деревню, где в безумных оргиях тратят заработанное за день» ⁽⁵¹⁾.

Но даже не уходя в деревню, в торговом посту или в «семейном пансионе» лагеря золотоискатели могут играть в карты, пить или даже транжирить на девиц с таким трудом собранное золото.

Отсутствие на приисках женщин переживалось особенно болезненно. Когда Дэйм Ширли в 1851 году приехала к мужу в «Богатую Жилу», она встретила молодого парня из Джорджии, который не разговаривал с женщиной уже два года. «С сердцем, опьяненным этим радостным событием, он побежал покупать превосходное шампанское» ⁽⁵²⁾. И Алонсо Делано рассказывает, что утром в воскресенье он был разбужен одним из своих товарищей, который сообщил ему удивительную новость: ночью в лагерь приехала женщина с мужем. Схватив кирки и лопаты, пистолеты и ружья и прихватив с собой одну или две бутылки водки, лагерные мужчины направились к новой палатке. Прибыв на место они прокричали троекратное «ура» и разрядили ружья. Встревоженный супруг выскочил из палатки. Тогда, говорит Делано, «наш капитан взобрался на утес и обратился к ошеломленному мужу примерно в следующих выражениях: "Чужеземец, мы живем здесь в изоляции так долго, что больше не знаем ни о чем, происходящем в мире, и вообще уже позабыли, из чего он сделан. Мы помним, что наши матери были женщинами, но с тех пор прошло очень много времени, и следует признать, что мы позабыли, на что похожа женщина… Поскольку нам сказали, что вы ухватили одну, мы пришли, чтобы на нее посмотреть"» ⁽⁵³⁾.

В мемуарах Чарлза Эдварда Пенкоста мы также находим анекдот, который показывает как истосковались старатели по женскому обществу. В один прекрасный день на прииск приехал человек с женой и двумя дочерьми семнадцати и пятнадцати лет. Он еще не успел завершить установку палатки, как несколько молодых людей уже принялись ухаживать за обеими девушками. Меньше чем через три дня один золотоискатель похитил младшую и женился на ней. Прошло несколько дней, и с другим галантным кавалером бежала старшая. Отец, которого преследовала неудача, отправился искать золото в другой район. Когда он вернулся, то узнал, что его жена «также сбежала с каким-то весельчаком» ⁽⁵⁴⁾.

Всеобщее, почти религиозное уважение к женщине царило на приисках, и это не преминул подчеркнуть француз Сент-Аман: «Вещь довольно удивительная для этой едва затронутой цивилизацией стране, где мужчина подвергается стольким опасностям, а женщина может путешествовать в полной безопасности». Действительно, насилия были редчайшими, и если случалось, что женщину где-то оскорбили, обидели или не признали, то это означало, что там не было американцев» ⁽⁵⁵⁾.

Жизнь в Калифорнии для образованных девушек с хорошими манерами и привыкших к утонченности города, нелегка. Здесь нет «ни газет, ни церквей, ни лекций, ни театров, ни выходов за покупками, ни визитов, ни сплетен за чашкой чая, ни собраний, ни балов, ни пикников, ни живых картин, ни шарад, ни последних криков моды, ни ежедневной почты…» — жалуется Дэйм Ширли, сожалеющая еще и о том, что даже самые хорошо воспитанные золотоискатели, которые, живя в Соединенных Штатах, никогда не богохульствовали, «теперь сдабривают свой язык бранными словами» ⁽⁵⁶⁾.

Огорчали добродетельных жен и дочерей старателей скученность и теснота, и поэтому часто одинокие дамы в приисковых лагерях попадали в дома терпимости и салуны. Недостаток женщин в Калифорнии придавал им особую товарную ценность. Увы, дома терпимости не пустовали, и их обитательницы едва успевали удовлетворять спрос. Однако Дэйм Ширли пишет, что гостиница в «Богатой Жиле», одноэтажное здание на десять номеров «с окнами в красных ситцевых занавесках, собранных в фестоны», была построена заядлыми игроками, как резиденция для двух «обездоленных созданий», которые торговали своими чарами. За отсутствием клиентов гостеприимный дом пришлось переделать. «Было бы большой честью для золотоискателей сказать, что эта спекуляция потерпела полный провал», — пишет Ширли. Мужчины «лишь окинули взглядом презрения и жалости этих созданий, к которым чувствовали искреннее сострадание» ⁽⁵⁷⁾.

Было ли тут дело в добродетельности, или же несчастные были настолько испорченными, что золотоискатели предпочли воздержаться от увядшей плоти? Обратимся снова к письмам Т. Уорвика-Брукса. Юный англичанин рассказывает, что однажды один индейский вождь пришел в лагерь, чтобы продать мужчинам «ужасную маленькую сквау, совершившую "некое преступление". Сначала он запросил 10 долларов, потом снизил цену до двух. Но она была так уродлива, что ему пришлось расстаться со всякой надеждой ее продать» ⁽⁵⁸⁾. Таким образом, если верить свидетельствам того времени, похоже, что золотоискатели-англосаксы более охотно предавались чарам демона игры и пьяным радостям алкоголя, нежели плотским наслаждениям.