Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год - читать онлайн книгу. Автор: Николай Коняев cтр.№ 88

Тогда, после непродолжительной стрельбы в Москве, заседания съезда Советов возобновились…

Разумеется, уже без левых эсеров.

Хотя часть из них, отрекшуюся от своих прежних руководителей и сформировавшую новую группу под названием «Революционные коммунисты», В.И. Ленин разрешил допустить на съезд.

Вместе с большевиками «Революционные коммунисты» и утвердили новую Конституцию РСФСР.

Когда Дзержинского «освободили», он сразу отправился в Кремль.

Владимир Ильич принимать его не стал, и Феликс Эдмундович закатил настоящую истерику в приемной.

— Почему, почему они меня не расстреляли! — выкрикивал он. — Я жалею, что они меня не расстреляли! Это было бы полезно для революции!

Успокоил Дзержинского Яков Михайлович Свердлов.

— Нет, дорогой Феликс! — сказал он. — Хорошо, очень хорошо, что они тебя не расстреляли. Ты еще немало поработаешь на пользу революции.

— Я уже заявление, Яков, в газету отдал! — сказал Дзержинский.

— Какое заявление?

— Что ухожу из ЧК, пока расследование идет…

— Пускай печатают… — махнул рукой Свердлов.

8 июля заявление Дзержинского было опубликовано в «Правде»:

«Ввиду того, что я являюсь, несомненно, одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха, я не считаю для себя возможным оставаться больше во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии в качестве ее председателя, равно как и вообще принимать какое-либо участие в Комиссии. Я прошу Совет Народных Комиссаров освободить меня от работы в Комиссии».

Как в песне про комсомольцев, которым дан приказ — одному — «на запад», а «ей — в другую сторону», разъезжались с V съезда Советов в разные стороны света чекисты.

Симха-Янкель Блюмкин вскоре после убийства посла Мирбаха отправился в Киев ^[41].

Шае Исааковичу Голощекину, который все съездовско-мятежные дни прожил в Кремле у Якова Михайловича Свердлова, был дан приказ в «другую сторону» — в Екатеринбург, убивать царскую семью.

Ну а самым первым в Петроград уехал Моисей Соломонович Урицкий…

Еще утром 7 июля после заседания большевистской фракции съезда Советов Я.М. Свердлов передал ему приказание В.И. Ленина немедленно ехать в Петроград и подавить там мятеж.

— Какой мятеж? — спросил Урицкий.

— Который поднимут левые эсеры! — отвечал Яков Михайлович.

Ареста агента А.Ф. Филиппова М.С. Урицкий ждать не стал.

Во-первых, спецпоезд, поданный ему, состоял из паровоза с единственным вагоном — так не ехать же рядом с арестантом!

А во-вторых, неделикатно было торопиться…

Заявление Ф.Э. Дзержинского об отставке, как объяснили Моисею Соломоновичу, будет опубликовано только завтра. Надо подождать еще денек-другой, чтобы арестовать тайного агента бывшего председателя ВЧК.

Надо, так надо…

Оформив на Лубянке необходимые для ареста агента А.Ф. Филиппова бумаги ^[42], М.С. Урицкий вместе с секретарем Петроградского комитета партии П.С. Заславским к ночи был уже в Петрограде.

Никакого восстания в городе не наблюдалось, но для «быстрого и решительного подавления левоэсеровской авантюры» был сформирован Военно-революционный комитет, наделенный президиумом Союза коммун Северной области чрезвычайными полномочиями.

Непосредственное подавление «мятежа» Моисей Соломонович Урицкий начал с того, что отобрал у мятежных эсеров утраченный ими еще в апреле пост комиссара внутренних дел, а затем, упрочив свое положение, приказал зачем-то штурмовать Пажеский корпус на Садовой улице, где размещался Петроградский комитет партии левых эсеров.

Штурм был недолгим. Как только начали стрелять по зданию, эсеры выбросили белый флаг. Чекисты еще немного попалили, а потом позволили эсерам сдаться в плен.

Александр Блок так описал этот день в своей записной книжке:

«Известие об убийстве Мирбаха… Женщина, умершая от холеры. Солнце и ветер. Весь день пальба в Петербурге… Обстрел Пажеского корпуса. Вечерняя “Красная газета”. Я одичал и не чувствую политики окончательно».

То, чего не понимал и не чувствовал Александр Блок, понимали большевики, понимал и Моисей Соломонович Урицкий.

Под пальбу из винтовок и пушек он стремительно восстановил свое влияние в городе и на следующий день, 9 июля, отрапортовал в Москву о подавлении мятежа…

А 10 июля, когда в Москве V съезд депутатов принял Конституцию РСФСР, законодательно закрепившую советскую власть как форму диктатуры пролетариата ^[43], в Петроград привезли агента Филиппова, арестовать которого Урицкому удалось благодаря отставке Ф.Э. Дзержинского.

И кто знает, может быть, и не стал бы Моисей Соломонович томить по тюрьмам еврея-черносотенца, а, разузнав, что тому удалось вынюхать насчет убийства Моисея Марковича Володарского, отпустил бы трудиться на сексотовском фронте в соответствии с новой Конституцией у нового начальника ВЧК, но тут опять не повезло Алексею Фроловичу Филиппову…

11 июля в Петроградскую ЧК поступил донос комиссара Михайлова, озаглавленный грозно и актуально: «Дело о контрреволюционном заговоре в Михайловском училище и академии»…

А может быть, все-таки больше не повезло не сексоту Филиппову, запертому в «Кресты», а товарищу Урицкому, служебные дела которого вроде бы так удачно устраивались в те дни?

Скорее всего, ему. Ведь именно с 11 июля и начинается отсчет последних пятидесяти дней его жизни.