Мировая история в легендах и мифах - читать онлайн книгу. Автор: Карина Кокрэлл cтр.№ 116

В общем, когда деньги, заработанные на этом, тоже кончились, новой работы Христофор искать не стал. И как раз тогда Лиссабон перестал привлекать его своей новизной, надоели даже «веселые дома» вокруг площади Террейро де Пако. Он еще не знал, что это его, наконец, настигла та неимоверная тоска одиночества, какая особенно тяжело наваливается та чужаков в самых богатых и шумных столицах мира: ему до слез, до боли в солнечном сплетении захотелось быть кому-то своим.

Идея о том, где найти спасение, была привычной с детства — в море! Теперь Христофор отправился в плавание первым «навигадбром» на отличном, новом карраке «Флор де ла Мар». Венецианец капитан, трезвый, богомольный и осторожный, платил ему честно. Но Христофор увлекся игрой, часто проигрывал и наконец влез в долги к одному лиссабонскому ростовщику, флорентийцу Джанотто Беррарди по прозвищу Осьминог! Почему Осьминог? Ясно же: тот тоже как присосется к жертве всеми присосками, ни за что не отпустит, хоть разруби его напополам. Знали в Лиссабоне о Беррарди также и то, что даже большую прибыль, чем ростовщичество, ему и его семье приносили navios negreiros — предприятие смрадное, но выгодное…

В Лиссабоне молва о беспощадности этого банкира шла давно. Но Христофор был приезжим и ничего такого услышать пока не успел, хотя и подозревал, что неспроста один Джанотто и ссудил ему нужную сумму без всяких поручительных писем (откуда бы он их взял?!), хотя и под грабительские проценты.

Габриелу Христофор вспоминал редко. Вернее, почти не вспоминал. Хотя нет: вспоминал, но в такие моменты, когда… В общем, когда хотелось любви, которую он привык покупать (так проще), а денег не было: на оплату игорного долга уходило почти все жалованье вот уже год.

Каррак «Флор де ла Мар» возил грузы между портами на Азорах, Мадейре, Кабо Верде, Канарах, Хиосе, в Британии и Голландии. Даже в Исландии удалось побывать Христофору. Там не росли ни олива, ни лоза, там не росло вообще ничего: пустая, холодная, странная земля. Она даже иногда дымилась, словно прямо под ней и находилась преисподняя. А может, так оно и было? И, по чести сказать, только хорошего и производила эта земля, что женщин с глазами цвета северного неба и белейшей в мире кожей!

Ходили они под венецианским флагом. Венецианцы за спиной у генуэзцев теперь договорились с турками, и те не слишком чинили препятствия кораблям с золотым львом святого Марка.

Шли годы, качалась палуба, и качался горизонт, и качалась земля, когда он ненадолго сходил на берег. Все вокруг него было в постоянном движении — облака, море, ветер; куда-то плыть — само по себе предполагало цель, но именно цели больше не было. Штормы, штили, прибытия, расчет курса, замеры глубин, отплытия, погрузка, разгрузка, опять погрузка, штормы, таверны, мессы и исповеди в небольших церквушках у порта, равнодушное, начисто забытое наутро женское тело, похмелье, отплытие, прибытие, замеры глубин, скорости… Поставить паруса, убрать паруса, замеры глубин, погрузка, разгрузка, таверна, похмелье, исповеди, мессы и опять — качающаяся палуба и качающаяся земля, и ночные вахты на castillo de ргоа, и расчеты курса по отличным, дорогим портоланам и картам звездного неба, и так ad infinitum ^[259] — дни и порты, похожие один на другой, словно волны. Христофор делал свою работу привычно, но тоска с насмешливыми глазами и острыми коготками всегда сидела неподалеку и только ждала своего часа — ночного, одинокого, чтобы царапать его нутро этим непонятно откуда взявшимся и крепнущим чувством зря растрачиваемой жизни, которая все никак по-настоящему не начнется.

Но потом приключилось несколько поистине странных вещей. Легли на курс из Ирландии в Лиссабон, вышли на рассвете. И вдруг впередсмотрящий поднял тревогу: в море виднелся какой-то странный предмет, вроде перевернутой лодки. Подняли на борт. Это была очень странная лодка, выдолбленная из огромного цельного ствола, и в ней — мертвецы! Мужчина и женщина. Морская соль хорошо сохранила тела и лица от тления. Они не были похожи ни на африканцев, ни на канарцев, ни на людей из страны Катай. Все на палубе смотрели и молчали, а кто — испуганно осенял себя крестом.

— Что делать будем с этими мертвяками-нелюдями, капитан?

— Вернем их, откуда взяли, — ответил с суеверной опаской венецианец.

Так и вернули странные трупы волнам.

И вспомнил тогда Христофор слова проклятого брата Корвина о неведомых островах на закате, и опять подумал: может, и не зря вынесло их сюда, чтобы он мог увидеть их — мертвяков из того мира, который ничего о нас не знает?

А однажды — это было у Азор — их занесло сильным штормом далеко на запад, а потом накрыло полным штилем почти на семь дней. И вот на восьмой день этого самого штиля они попали в странную переделку: при безветренном небе и обвисших парусах море вдруг вспухло, подхватило их, и несчастную «Флор де ла Мар» стало довольно быстро относить все дальше от курса. Они угодили в Torrente vagabondo — Блуждающий Поток. Не помогали ни молитвы, ни проклятия: каррак несло, словно бумажный кораблик по ручью, все были бессильны. Капитан побелел как старый, выгоревший на солнце парус.

О странных течениях у Азорских и Канарских островов рассказывали в тавернах и на кораблях, часто привирая, но сходились на одном: что они то появляются, словно кто-то выталкивает их из глубины, то исчезают. Попасть в Torrente vagabondo считалось большим несчастьем, потому что обратить это движение вспять невозможно, и корабли уносит прямо в ад. Верили, что это случается с кораблем, в команде которого есть самый закоренелый грешник или тот, на котором лежит проклятье. Рекомендовалось сразу такого грешника найти и предать волнам: тогда поток «отпустит». Многие клялись, будто своими глазами видели, что так оно и бывало. Христофор заметил, что, судя по направлению, куда их относило, ад располагался на юго-западе.

Течение то замедлялось, то усиливалось. Матросы стали панически выкрикивать имена тех, кто, по их мнению, и был самым закоренелым грешником (главное — отвести от себя). Грешники, конечно, возражали. Начались драки, паника, и неизвестно, куда бы их занесло потоком, но капитан приказал выкатить ломбарду и направить прямо на палубу, где дрались и молились обезумевшие от страха люди. Дал выстрел поверх голов и рявкнул, перекрывая шум: «На колени, сволочи!» Ослушаться не посмел никто. Знали: венецианец злопамятен и умеет сживать со свету непокорных. Капитан подтолкнул вперед корабельного исповедника брата Ансельмо и приказал всем молить Пресвятую Деву о спасении. И опустился на колени сам. Ансельмо читал молитвы проникновенно и вкрадчиво, с опаской оглядываясь на капитана и на направленную на палубу ломбарду.

И только один человек, стоя на коленях на палубе «Флор де ла Мар», благодарил Небо, подавшее ему Знак. В этом Христофор был теперь уверен. Его окружали искаженные животным ужасом лица, а его желание узнать, куда несет их поток, росло и постепенно становилось сильнее страха. «Что, если поток несет не в ад? Что, если он указывает дорогу?» Ведь к неизвестной земле приплыть можно только новым путем — тем, которым все просто боятся плыть, как боялись заплывать за мыс Бохадор, веря легендам одна другой страшнее. «Завяжи глаза своему страху…»