Европа и ислам. История непонимания - читать онлайн книгу. Автор: Франко Кардини cтр.№ 48

Мир, заключенный Венецией с султаном в 1479 году, практически ничего не изменил во внешнеэкономических связях европейских христиан с мусульманами. Венецианская республика отправила на берега Босфора официального портретиста дожей, Джентиле Беллини, чтобы тот запечатлел облик султана, ибо исламская религия запрещала своим последователям создавать изображения людей. Султан щедро вознаградил художника за работу; знаменитый портрет Мехмеда II находится сегодня в Лондонской Национальной Галерее. Картина датирована 25 ноября 1485 года, сам же султан умер четырьмя с половиной годами ранее.

1480 год привел с собой новые страхи. В марте в Генуе монах-доминиканец Анний Витербский (настоящее имя Джованни Нанни) читал проповеди на тему Апокалипсиса. В своем сочинении «О будущей победе христиан над сарацинами» («De futuris christianorum triumphis in saracenos»), более известном как «Комментарий к Апокалипсису» («Glossa super Apocalypsim»), он проводил связь между Антихристом, некоторыми астральными конъюнкциями и наступлением турок. В «Комментарии», опубликованном в декабре, — но под именем не Анния, а монаха-кармелита Баттиста Канале, — Антихрист отождествлялся с Мехмедом и объявлялось о необходимости полного разгрома турецкой империи.

В том же 1480 году появилось и пророчество Антонио Арквато «О разрушении Европы» («De eversione Europae»), адресованное Матиашу Корвину: в нем звучали те же темы. В мае турки предприняли еще одну попытку овладеть Родосом, а в июле-августе мусульмане напали на апулийский город Отранто, разграбили его и расправились с той частью жителей, которая предпочла смерть обращению в ислам. В Италии воцарился ужас. Спешно была создана лига, куда кроме Папы и неаполитанского короля вошли венгерский король и Флоренция. Последняя, таким образом, восстановила мирные отношения с понтификом, прерванные в результате заговора Пацци и последовавшей за ним войны. В 1482 и в 1484 годах жителям Тосканы дважды являлась Дева Мария: в местечке Биббона (область Маремма) и неподалеку от Флоренции, в городке Прато. Это вызвало мощную волну народных выступлений. Кроме того, считается, что после 1480 года, именно под влиянием отрантских событий, растет интерес к живописным полотнам, изображающим такие сцены, как «Мученичество святых младенцев». И, наконец, все в том же судьбоносном, с точки зрения астрологов, 1484 году по улицам Рима прошла процессия во главе с «пророком» Меркурио да Корреджо, который призывал к всеобщему покаянию и возвещал грядущее обновление (renovatio).

В истории «отрантских событий» остается много неясного. Какую роль в них сыграли Флоренция, заинтересованная в дискредитации Папы, и Венеция, аналогичным образом желающая поставить в трудное положение неаполитанского короля? Не странно ли, что город, принадлежавший историческому врагу венецианцев, подвергся нападению турок на следующий год после подписания мира между Венецианской республикой и Блистательной Портой? Не было ли нападение на Отранто совершено по чьему-либо заказу? Или, возможно, это была дерзкая бравада Ахмет-паши, командующего турецким флотом? Отранто мог бы стать ядром анклава в Апулии, появление которого принесло бы туркам контроль над проливом, соединяющим Адриатику с Ионическим морем. Пока турки оставались в Отранто, именно оттуда они осуществляли набеги на Бриндизи, Таранто, Лечче. Известно, что Андреа Гритти, венецианский посол в Константинополе, был уполномочен сообщить султану о желании своего правительства, чтобы тот стал полноправным хозяином Апулии. Ведь эта область когда-то входила в состав Византийской империи, территория которой теперь принадлежала султану. Подобные рассуждения легли в основу тезиса, получившего популярность уже в следующем веке: заняв территорию Восточной Римской империи, султан мог считаться (и считать себя) ее законным наследником.

Смерть Мехмеда II в мае 1481 года и распри между его сыновьями, Джемом и Баязидом, привели к ослаблению турецкого натиска. Отранто удалось освободить от турок, а Венеция, в соответствии с мирным договором от 7 августа 1484 года, вернула Фердинанду Неаполитанскому оккупированные ею апулийские территории. Несмотря на это, все усилия Венецианской республики представить себя приверженной делу крестовых походов потерпели на юге Италии полную неудачу. С точки зрения писателей и ученых Неаполитанского королевства, в отрантских событиях Венеция в полной мере продемонстрировала свое коварство, став соучастницей султана в деле, которое могло привести к занятию османами всего Апеннинского полуострова.

От 1484 года ждали предсказанных астрологами великих потрясений. Однако никаких новостей о новом продвижении турок, которое ожидалось со страхом, не поступало. Баязид был занят исключительно борьбой за престол. Он уже позаботился об установлении дипломатических отношений с рыцарями-иоаннитами, желая быть уверенным в том, что разгромленный им и бежавший на Родос Джем находится там под надежной охраной. Неудачливому османскому наследнику пришлось немало путешествовать по Франции и Италии. Сначала он был передан рыцарями Папе Иннокентию VIII, а затем попал в руки Карла VIII Французского, который, снова развернув знамя крестового похода, в 1494 году прошел через всю Италию; это вызвало новую серию пророчеств. Разумеется, все, кто держал Джема под охраной, требовали от султана значительных уступок в обмен на гостеприимство, оказываемое его брату. Джем умер в Неаполе при загадочных обстоятельствах. До нас дошел его портрет работы Пинтуриккьо, где он, окруженный роскошью, предстает погруженным в меланхолию. Образ османского принца будоражил фантазию современников, так же как сообщения или личные воспоминания о встречах с турками — дипломатами и торговцами. Интерес к турецким обычаям стал исходной точкой в формировании эстетики экзотизма.

Смерть Джема избавила султана от необходимости соблюдать осторожность. Отношения с венецианцами немедленно испортились; это было связано также с занятием ими Кипра, уступленного Венеции его последней королевой Екатериной Корнаро, и господством над островом Наксос. Правда, венецианцы были вынуждены занять Кипр, чтобы не потерпеть поражение в рискованном розыгрыше «четырех углов» ^[31]. Екатерина Корнаро, вдова Якова II Лузиньяна, чуть было не вышла замуж за одного из сыновей неаполитанского короля. Намечавшийся брак означал бы переход острова к каталоно-арагонской «средиземноморской империи», владения которой появились бы в восточной части Средиземноморья, что создавало угрозу интересам Венецианской республики и ее островным владениям. Кроме того, за Кипром внимательно наблюдали и Блистательная Порта (турецкое правительство), и султан Египта. Последний нуждался в развитии торговли с венецианцами в портах Дамиетты и Александрии. Лицемерно изображая недовольство при виде развевающегося над островом знамени Святого Марка, он в действительности предпочитал видеть близкий к египетским берегам Кипр во владении венецианцев, нежели османского султана, своего собрата по вере. Прибытие в Каир с дипломатической миссией опытного шестидесятилетнего Пьетро Дьедо и подтверждение ежегодной подати в размере восьми тысяч дукатов, которые султану за Кипр платили еще Лузиньяны, окончательно решили дело.