Еретики и заговорщики - читать онлайн книгу. Автор: Максим Зарезин cтр.№ 57

Однако в августе 1497 года началось очередное и весьма интенсивное возвышение Дмитрия, апофеозом которого стоит признать венчание сына Ивана Молодого шапкой Мономаха. Василий якобы «сведал от дьяка от Феодора Стромилова то, что отец его князь великий хочет жаловати великим княжением Володимерским и Московским внука своего князя Димитрия Иоанновича». Дабы предотвратить триумф своих противников, Деспина решила играть ва-банк.

Заговор Софьи и Василия в очередной раз обнаружил симпатии к ним удельных князей, ущемленных разрастанием централизованной великокняжеской власти. Они составили еще одну силу оппозиции, помимо церковных ортодоксов и униатского окружения Деспины. Таким образом, замечает Г. В. Вернадский, «заговор 1497 года представляется возрождением федеративной идеи, противостоящей аристократии». Родичи одного из главных заговорщиков — Владимира Гусева — были связаны с верейским удельным домом. Неслучайно Василий намеревался бежать в недавнюю верейскую вотчину — Белоозеро, где еще сильны были позиции противников политики Ивана III и его правительства. Однако очередной раунд борьбы Софья Фоминична и те, кто ставил на нее, проиграли.

Суд приговорил Стромилова, Еропкина и Гусева к смертной казни. Софью и Василия заключили под домашний арест. Их ожидала еще более печальная участь, если бы не заступничество высших церковных иерархов. В ноябре 1497 года состоялась некая встреча, на которой Иван Васильевич со своей стороны «въсполелся… на свою великую княгиню Софью, да на сына своего князя Василия, да и жалобу сотвори перед митрополитом Симоном… с архиепископы». Представители высшего духовенства со своей стороны «печаловались» за великую княгиню и ее сына, припоминая государю его вину в смерти брата Андрея, очевидно, предостерегая его от опасности «обновления Каинова греха». Как полагает С. М. Каштанов, событие четырехлетней давности послужило лишь предлогом для разговора об опальном Василии. Епископы вынудили великого князя покаяться и вырвали у него обещание «исправиться».

Успех «партии власти» довершила официальная коронация Димитрия 4 февраля 1498 года в кремлевском Успенском соборе, где на него возложили «бармы Мономаховы и шапку». Во время церемонии Иван III недвусмысленно сформулировал право наследования престола за старшими сыновьями: «Божиим изволением от наших прародителей великих князей старина наша, то и до сех мест, отци наши великие князи сыном своим первым давали великое княжство, и язъ был своего сына перваго Ивана при себе же благословил великим княжствомъ; Божия паки воли сталася, сына моего Ивана не стало в животе, а у него остался сын первой Дмитрей, и яз его ныне благославляю при себе и опосле себя великим княжством Володимерским и Московским и Новгородским».

Примечательно, что, по сообщению имперского посла Герберштейна, Геннадий Гонзов не присутствовал на обряде венчания, где был представлен весь русский епископат. Отсутствовал там и опальный сын Василий.

Казалось, правительственная партия могла праздновать окончательную победу. Однако Димитрий не получил права выдавать и подтверждать жалованные грамоты, а следовательно, несмотря на свой великокняжеский титул, имел меньше полномочий, чем Василий; Димитрий являлся лишь соправителем, фактически помощником великого князя, а не самостоятельным удельным сувереном. Венчание имело скорее символическое, хотя и весьма важное значение — очередной ход в затянувшейся игре, новый винтик в системе «сдержек-противовесов». Иван III не решался сделать решительный выбор в пользу той или иной партии, раздражая представителей обеих, толкая их на радикальные шаги. Конструкция становилась все более громоздкой, сложной и неустойчивой, грозя похоронить под своими обломками хитроумного создателя.

События между тем развивались по совершенно невероятному, на первый взгляд, сценарию. Спустя ровно год после венчания Димитрия шапкой Мономаха, а именно 5 февраля 1499 года настала очередь торжествовать Деспине и ее соратникам: зять Ивана Патрикеева и его ближайший соратник князь Семен Ряполовский был казнен. Самого главу правительства и его сына Василия спасло от смерти только заступничество митрополита Симона: Патрикеевых «всего лишь» постригли в монахи. Позже схватили еще одного участника правительственного кружка князя Василия Ромодановского.

21 марта Иван Васильевич, словно позабыв все, что происходило год назад, «пожаловал сына своего князя Василия Ивановича, нарек его государем великим князем и дал ему Великий Новгород и Псков в великое княжение». И. И. Смирнов считал, что причиной опалы Ряполовских и Патрикеевых стали их намерения использовать малолетство Димитрия для захвата власти. С. М. Каштанов также не исключал того, что сторонники сына Елены Стефановны и Ивана Молодого могли замышлять свержение великого князя. Стоит отметить, что накануне решающих схваток двух придворных партий была создана целая литература, призванная скомпрометировать Ивана III. Автор «Сказания о князьях Владимирских», приуроченного к венчанию Димитрия Ивановича и, следовательно, созданного в самом конце 1497 — начале 1498 года, не ограничился задачей обоснования прав внука, но и постарался принизить его державного деда.

Симпатии книжника, черпавшего аналогии в византийской истории, оказались на стороне воинственного киевского князя Владимира, одолевшего своего малодушного деда — императора Константина. Воины Владимира разорили окрестности Константинополя, и императору Константину пришлось снять с головы своей «венец царский» и послать внуку с мольбой о мире. Подобные исторические параллели обнаруживали настроения радикальных сторонников Елены Стефановны.

Заговор в пользу Димитрия мог развиваться параллельно заговору в пользу Василия. В обеих партиях имелись горячие головы, полагавшие, что великий князь им препятствует, им не терпелось вступить в очный поединок, убрав с дороги Ивана Васильевича, который мешал и тем и другим. Но когда Патрикеевым удалось убедить государя пойти на венчание Димитрия, в окружении Елены Стефановны возобладали сторонники компромисса.

По мнению К. В. Базилевича, казнь Ряполовского «со времен Карамзина историки без достаточных на то оснований объясняли якобы их участием в династической борьбе на стороне Елены Волошанки и Димитрия Ивановича». Если одна часть исследователей (Я. С. Лурье, А. А. Зимин) придерживается «дипломатической» версии падения Патрикеевых, обращая внимание на разногласия между Иваном III и рядом деятелей правительства по поводу русско-литовских отношений, то другая часть (Н. А. Казакова, И. И. Смирнов) отдает предпочтение «династической», идущей от Карамзина, полагая, что опальные вельможи поплатились за попытку помешать Ивану III умалить положение Димитрия в пользу сына Софьи Палеолог.

Ясно выраженный совсем недавно принцип престолонаследия также был предан забвению, и на смену ему пришел произвол монарха, — кому хочу, тому и даю княжество — отвечал Иван III псковским послам, а в их лице всем недоумевавшим по поводу внезапных и внешне беспричинных перемен.