Идиоты - читать онлайн книгу. Автор: Александр Щипин cтр.№ 22

— Ну что, будем знакомиться, доширак-отшельник? — поинтересовался он, поставив бутылку на пол. — Я Петр Алексеевич, для друзей и сожителей — просто Петя. А тебя как называют милиционеры и приемщики стеклопосуды? Или ты немой вообще — молчишь чего-то и молчишь?

Николай Ильич хрипло, с непривычки, представился.

— Ильич? — обрадовался пузатый и усатый Петя. — А это, значит, твой мавзолей? Ничего так. Бедненько, но грязненько. В общем, будем мы тут с тобой, Колян, жить-поживать да бобра свежевать. А то, понимаешь, ищут меня. Там некрасивая история вышла — дети, знаешь. Девчонки, мальчишки. А также их родители, что самое неприятное. Плачут, кричат. Фу. Ты газеты читаешь? Это правильно. Меньше знаешь — позже СПИД. Ты чаю-то поставь, а то некультурненько как-то.

Пока Николай Ильич кипятил воду, заваривал и разливал чай, Петя с интересом крутил головой по сторонам, изучая оклеенный фольгой гараж. Потом поднял с пола одну из веревок с колокольчиками, позвонил у себя над ухом, закатил глаза, изображая, видимо, тонкого ценителя музыки на концерте, и аккуратно положил ее на кровать рядом с собой.

— А скажи мне, Ильич, честно, как с броневика, — спросил он, когда хозяин поставил стаканы на стол и присел рядом на какой-то ящик, — не придет ли сюда владелец этого летнего домика и не попросит ли нас пойти скитаться по свету?

— Нет, — сказал Николай Ильич, отхлебнул чай и замолчал.

Петя некоторое время смотрел на него, надеясь на продолжение, но, не дождавшись, уважительно откашлялся и тоже сделал глоток.

— Сильная молчаливая личность, — констатировал он. — Завидую. Но все-таки не мог бы ты пояснить свою мысль? Хозяин гаража немощен и дряхл? Он забыл, что него есть гараж? Ты его убил и закатал в бетон под этой кроватью? Предупреждаю: последний вариант мне не нравится. По причинам не столько моральным, сколько эстетическим.

— Это мой гараж, — сказал Николай Ильич.

— Нормальные у нас бомжи пошли. Могём, как сказал бы Барух Обама. А больше у тебя нет ничего интересного? «Феррари», которую ты дал покататься любовнице, или депутатского мандата? Вон там, в углу, по-моему, валяется полосатый полиэтиленовый контрольный пакет «Майкрософта».

— Я оставил себе только гараж.

Николай Ильич решил рассказать все. Когда-то он молчал из чувства стыда, да еще потому, что отдавал себе отчет: подобные откровения приведут его только в сумасшедший дом. А в последнее время, когда сделалось уже все равно, разговаривать стало не с кем — людей, способных понять или хотя бы дослушать его до конца, вокруг больше не было. Шанс, который представился сегодня, вряд ли мог повториться: Николай Ильич знал, что вторжение этого педофила и, может быть, даже маньяка ничем хорошим не кончится. Скорее всего, Петя убьет его этой ночью.

Все началось несколько лет назад, когда в автобусе, по дороге на работу, Николай Ильич понял, что не помнит снившихся ночью снов. Конечно, в этом не было ничего странного, просто обычно на месте забытых ночных видений чувствовалось что-то большое и бесформенное, время от времени выбрасывающее недолговечные протуберанцы. Как будто сны, которые не успело поймать и зафиксировать дневное сознание, возвращались обратно в бассейн сонной протоплазмы, где некоторое время кружили в надежде на спасение, протягивая в явь даже не образы, а ощущения, пока не исчезали навсегда. На этот раз все было по-другому: пытаясь вспомнить свои сновидения, Николай Ильич постоянно натыкался на большое, правильной формы, белое пятно.

Он посторонился, пропуская к дверям женщину в военной форме, а когда встал обратно, оказалось, что место на поручне, за которое он держался, занято чьей-то рукой. Пришлось неудобно ухватиться выше, на несколько секунд ощутив ладонью чужое неприятное тепло.

Было похоже, что кто-то стер его память о событиях, происходивших той ночью. Николаю Ильичу сразу пришли в голову истории о летающих тарелках, которые похищали людей, а потом возвращали на землю, вырезав все воспоминания о путешествии. Объяснение казалось безумным, но ничуть не более странным, чем это бельмо в мозгу. Николай Ильич сразу представил себе укравших его инопланетян: гибкие безрукие тела с несколькими рядами колец отвратительно мягкой бахромы и тонкими волосками, покрывающими мясистую безглазую опухоль на месте головы. Наверняка он лежал на белом лабораторном столе, голый и распятый, а рядом извивались пришельцы, время от времени трогая его волосатыми головными наростами.

Николая Ильича даже передернуло от отвращения. Непонятно было одно: зачем? Во время войны «языков» берут, чтобы получить информацию, но что он мог знать такого, что помогло бы инопланетянам начать вторжение? С другой стороны, откуда ему знать, какие именно сведения представляют для них ценность? В том, что пришельцы получили от него все, что хотели, Николай Ильич не сомневался. Так что возможно, сейчас они уже составляют окончательные планы завоевания Земли и приводят флот в боевую готовность.

Мы обречены, понял он. Все эти усталые и слишком сильно пахнущие люди в автобусе скоро погибнут или станут рабами инопланетных захватчиков. И предал их он, Николай Ильич. За одну-единственную ночь — все человечество, всю Землю, весь мир.

Он вышел на ближайшей остановке и закурил, глядя на свое отражение в витрине киоска. Хотелось встать на колени и по-бабьи голосить, умоляя людей о прощении, но Николай Ильич понимал, что ничего уже нельзя искупить и исправить. В истории еще не было преступления такого масштаба, сравниться с ним могло разве что предательство Христа. Вспомнив про Иуду, Николай Ильич задумался о самоубийстве. Мысль выглядела заманчивой, но он откуда-то знал, что не должен умирать. Предательство создает между людьми очень тесную, почти интимную, связь. Это нельзя сравнить даже с убийством: отношения убийцы с жертвой глубже и интенсивнее, но длятся, как правило, лишь несколько секунд. Николаю Ильичу казалось, что здесь ближе аналогия с рождением: ты точно так же должен нести ответственность за преданного тобой, все ему прощая и принимая на себя его грехи, прошлые и будущие. Теперь, предав человечество, он был за него в ответе, и чем дольше он будет жить, тем больше сможет взять на себя людских грехов. Николай Ильич понял, что это единственный выход.

Выбросив окурок, он перешел на другую сторону (втайне надеясь, что его собьет машина, и стыдясь этой надежды), дождался автобуса и поехал домой. Жена была на работе, дети в школе, так что Николай Ильич мог спокойно собрать вещи. Он знал, что никогда не сможет посмотреть им в глаза, поэтому лучше было уйти именно так, не прощаясь.

Поселиться в гараже Николай Ильич решил сразу, еще по дороге домой. Отец, когда подвернулся случай, построил его в начале семидесятых, а незадолго до смерти переписал на Николая Ильича. Никто им не пользовался: машины у них с отцом не было, а ездить туда, чтобы хранить какие- нибудь соленья, было далеко и неудобно. Да и не солили они ничего в таких количествах. Жена даже не подозревала о существовании гаража: Николай Ильич ничего ей не рассказывал, зная, что та предложит его продать, а он через несколько недель или месяцев уговоров обязательно уступит. А между тем, гараж был ему для чего-то нужен. Он стал земным неуклюжим воплощением мечты: сначала об автомобиле, а со временем — о какой-то другой, недомашней, жизни. Гараж казался символом свободы, как не построенный в детстве шалаш, местом, куда можно бежать, где можно укрыться, пусть даже до этого дня Николай Ильич не думал о побеге.