Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было - читать онлайн книгу. Автор: Гали Еникеев cтр.№ 85

Как мог Хорезмшах знать, что основные силы татар воюют с «тюркским царем Кушлуханом» — то есть Кучлуком? Скорее всего, было между Кучлуком и Хорезмшахом какое-то согласование действий.

Но вот татары возвращаются, ничего дурного не ожидая встретить на родине, но: «на пути встретило их известие о том, что сделал Хорезмшах с оставленными ими дома. Ускорив ход, они настигли его прежде, чем он успел выбраться из их жилищ. Выстроились они к битве и совершили бой, какому подобнаго не было слышно. Длилась битва 3 дня да столько же ночей и убито с обеих сторон столько, что и не сосчитаешь, но не обратился в бегство ни один из них. Что касается мусульман, то они стойко дрались, ради защиты веры своей и зная, что коли побегут, то мусульманам не будет никакого исхода и они будут перехвачены, по дальности от своих земель. Неверные же упорно сражались за спасение своих людей и своего имущества. Дошло дело у них до того, что иной из них слезал с коня и пеший бился со своим противником. Дрались они на ножах и кровь текла по земле до такой степени, что лошади стали скользить по ней от множества ея. (Наконец) обе стороны истощили свои силы в терпении и в бою. Весь этот бой происходил с сыном Чингисхана, отец же не присутствовал в этой сшибке да и не знал о ней. Сосчитали, кто убит из мусульман в этой битве, и оказалось 20 000, а что касается неверных, так и не сосчитаешь, кто из них убит. Когда настала четвертая ночь, то они разошлись и расположились один насупротив других, когда же совершенно стемнела ночь, то неверные развели свои огни и, оставив их в таком виде, ушли. Так поступили и мусульмане и каждый из них покинул сражение. Неверные вернулись к своему царю Чингисхану, а мусульмане возвратились в Бухару. И стал он (Хорезмшах) готовиться к осаде, сознавая при своей слабости, что если он не был в состоянии одолеть (даже) часть войск его (Чингисхана), то что же будет, когда они придут все со своим царем. Он приказал жителям Бухары и Самарканда приготовиться к осаде, собрав припасы для сопротивления, поставил войска в Бухаре 20 000 всадников, для охранения ее, а в Самарканде 50 000, и сказал им: «стерегите город, пока я вернусь в Хорезм и Хорасан ^[163], наберу войска, обращусь за помощью к мусульманам и возвращусь к вам». Управившись с этим, он уехал обратно в Хорасан, переправился через Джейхун (Аму-Дарью) и остановился поблизости от Балха; там (было) и войско. Неверные же, снарядившись (в поход), двинулись в путь, направляясь в Мавераннехр, прибыли к Бухаре через 5 месяцев после прихода (туда) Хорезмшаха, осадили ее и три дня вели против нее жестокий и непрерывный бой. Не стало силы у войска хорезмскаго против них, и оно оставило город, уйдя обратно в Хорасан. Утром жители, у которых не осталось никакого войска, упали духом; они отправили кадия своего Бедреддина Кадихана просить пощады для жителей, и те (татары) даровали им прощение. Осталась (однакоже) часть войска, которой нельзя было уйти со своими товарищами; она укрепилась в цитадели. Когда Чингисхан согласился помиловать их, то открылись ворота городскія в среду 4-го дзульхиддже 616-го года (= 10 февраля 1220 года по Р.Х.). Неверные вошли в Бухару и никому не причинили зла, но сказали им (жителям): «все, что у вас (заготовлено) для султана по части припасов и пр., выдайте нам и помогите побороть тех, кто в крепости», и выказали в отношении к ним правосудие и хорошее обращение» (101, 8).

Но вспомним, что до этого был случай, когда ограбили и перебили «партию купцов и тюрков с большим запасом серебра, бобров и др. вещей», прибывшую от татар в «города Мавераннехра: Самарканд и Бухару», и, мы помним, наместник Хорезмшаха по приказу последнего «убил их и отослал (Хорезмшаху. — Е. Г.), что при них было, а вещей было много, когда посланное прибыло к Хорезмшаху, то он разделил его между купцами Бухары и Самарканда и взял с них стоимость его (розданного товара)» (там же, 5).

И вот, «управившись с крепостью, он (Чингисхан) приказал составить себе список главных лиц города и их старшин. Сделали это и когда ему представили список, то он приказал привести их к себе. Явились они к нему и он сказал: «Требую от вас серебро, которое вам продал Хорезмшах; ведь оно (принадлежит) мне, отобрано у моих сторонников и (находится) у вас». Представил ему всякий, сколько у кого было его (этого серебра). За тем он велел им выйти из города и они вышли из города, лишившись своего имущества: ни у одного из них не осталось ничего, кроме платья, которое было на нем» (там же, 9).

Согласимся, что довольно сурово (судя по нормам современного уголовного права) поступил Чынгыз хан с теми, кто совершил преступление, которое квалифицируется в ныне действующем законодательстве как «приобретение имущества, добытого заведомо преступным путем». Наказание, постигшее купцов и знать, нажившихся на приобретении имущества убитых и ограбленных татарских купцов, на современном уголовно-правовом языке называется «конфискация всего имущества» и «административное выселение».

Но вот последующий грабеж мирного населения и акты насилия, описанные арабом логически никак не соответствуют предыдущему. Он взял картины убийств мирных людей, скорей всего, из привычных тогда «мусульманам» сцен религиозных столкновений в Восточном Иране, которые происходили как раз накануне описываемых событий, именно на рубеже XII–XIII вв. Как, например, в Рее (Тегеране), когда в результате резни между ханифитами и шиитами (мусульманские религиозные течения) из всего города «остался один квартал под названием Шафиитского, а он самый малый из кварталов Рея» (17, 279). Вот где не жалели не женщин, ни детей — а именно с ними и предпочитали воевать, как мы и видели из изложенного выше, некоторые «братья-мусульмане» из стран, подвластных Хорезмшаху.

Ибн аль-Асир, начиная свое пропагандистское произведение, обращенное к мусульманскому миру с призывом сплотиться против татар, то есть, либо раскошелиться на найм войска, либо самим вступать в ряды «борцов за веру», первым делом перечисляет «достоинства» враждебного народа, такие как отсутствие у них религии («поклоняются Солнцу при восходе»), семьи («к женщине приходят несколько мужчин и ребенок не знает своего отца») ^[164] и т. п., таким образом, подготовив своего читателя-мусульманина (101, 3–4) к надлежащему восприятию излагаемого далее.

О правдивости сведений араба по части религии татар мы уже можем сделать собственный вывод из приведенного выше. И о том, что у средневековых татар любой «ребенок знал своего отца» и были интересы ребенка защищены, свидетельствует законодательство монголо-татар — нормы о наследовании внебрачных детей отца, например.