Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было - читать онлайн книгу. Автор: Гали Еникеев cтр.№ 23

Ибн Батута, арабский посол, о столице Улуса Джучи — Сарае (XIV в.):

«Это столица султана Узбека. Зашли мы к султану и он расспросил нас о том, как мы съездили, о царе Византийском и городе его. Мы сообщили ему и он приказал дать нам пропитание и помещение. Город Сарай один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы поехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня, совершили там молитву полуденную, поели и добрались до нашего жилища не раньше, как при закате. Однажды мы прошли его в ширину; пошли и вернулись через полдня, и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов. В нем 13 мечетей для соборной службы; одна из них шафийская. Кроме того еще чрезвычайно много других мечетей. В нем живут разные народы, как то Монголы — это настоящие жители страны и владыки ея; некоторые из них мусульмане; Асы, которые мусульмане; Кипчаки; Черкесы; Русские и Византийцы, которые христиане. Каждый народ живет в своем участке отдельно; там и базары их. Купцы же и чужеземцы из обоих Ираков, из Египта, Сирии и др. мест живут в особом участке, где стена ограждает имущество купцов. Тамошний дворец султана называется Алтунташ (на татарском языке означает — «золотой камень». — Г.Е.) (101, 306).

Приведем здесь также сведения Ахметзаки Валиди Тугана, который на основе данных из других источников существенно уточняет и дополняет сведения араба: «При Узбек хане город Сарай был окончательно достроен и улучшен. Улицы города были широки и прямы, среди зданий не было ветхих и неказистых. Население города составляли татары, черкесы, русские, кыпчаки, и каждое сообщество, каждый народ населял свои отдельные кварталы. Ханские дворцы стояли отдельно, огороженные отдельной стеной и на самой высокой точке их был установлен золотой полумесяц (буквально: изображение только что народившейся луны)» (13, 272) ^[55].

Как видим, столица Монголов — это огромный город, где каждый этнос (народ) живет в своем квартале отдельно, то есть условия для того, чтобы не «отюречиться», не ассимилироваться, сохранить свой язык и обычаи, у «Монголов, настоящих жителей страны и владык ее», были самыми идеальными.

Вспомним здесь приведенные выше наблюдения византийского путешественника Г. Пахимера, относящиеся к XIII–XIV вв., «о многочисленных народах русов, черкес, алан, принявших нравы монгол, их одежду и даже язык», находившихся на службе монголов и составлявших их бесчисленные войска» (24, 139).

То, что «монгольский» язык был старотатарским, видно из уже привдившегося выше описания событий, относящихся к концу XIV — началу XV вв.: «Казаки… появившись в пределах Москвы со своими ханами, также говорили на государственном языке, что производило в населении представление, что Москва наполнилась татарами и слышна только татарская речь» (там же, 121).

Но и у других народов Улуса Джучи, которые имели к тому времени свой «сложившийся литературный язык и письменность», как мы видели выше из сведений Ибн Батуты, была возможность, также как и у монголо-татар, не утрачивать свой язык, одновременно владея и «государственным языком» — татарским.

Вспомним также тот факт, что по всей империи монгольские воины из любой народности направлялись на службу с семьями (87, 30), и воинские подразделения монгольских воинов формировались исключительно по этническому принципу. Соответственно, различные тюркские племена формировали свои подразделения (тысячи, тумены), татары — свои, русские — свои, племена халха-монгол — свои, китайцы и чжурчжени — тоже свои.

И ассимилировать друг друга эти народы (этносы) никак не могли. Тем более, не могли они ассимилировать господствующий этнос — монголо-татар, которые, если бы были «монголоязычными» (то есть говорили бы на старом халха-монгольском языке), то, несомненно, сохранили бы его.

И повторю, сохранился язык этих самых монголов-татар — только был он, как мы видели выше, не «халха-монгольский» или подобный ему, а самый что ни на есть тюркский, то есть один из тюркских языков — татарский, что мы и видели уже выше из следующего:

«…племена под общим наименованием «Карачы» — кунграт, найман, кошсо, уйгур, салжавут, кыпчак, мангыт, мен, …говорили (общались) на известном говоре Кыпчака, который назывался «татарским» (13, 34).

Имена.

Рассматривая вопрос о языке родного этноса Чынгыз хана, нельзя обойти вниманием имена «древних монголов», дошедшие до нас — особенно те, которые трактуются официальными историками как «монгольские» (подразумевая при этом халха-монгольский язык).

Имена собственные сохраняются в языке этноса достаточно продолжительное время — даже будучи постепенно вытесняемыми религиозными именами, именами, приобретенными из языков других народов, что наблюдается и в татарском языке — так же как и в языках других народов.

Но в данном случае необходимо обратить внимание на следующее — личные имена, в тот период, бывали двух видов — одни для применения в основном, так сказать, «для внешнего мира», официальные, — имена-титулы, имена религиозные. Имена другого вида — это те, которые давались близкими и которыми они звали того или иного человека, так сказать, «в своем кругу». Можно подобные имена, следуя за некоторыми авторами, называть «прозвищами». Причем, как мы увидим, как такового четкого разделения имен-прозвищ и имен «официальных» не существовало, могло имя, данное человеку при рождении, при его достаточном «благозвучии» сохраниться и в «миру» и стать его официальным именем — подтверждение чему увидим ниже.

Имена-прозвища также могли быть сменены на более «благозвучные», в том числе «позаимствованные» из другого языка, например на религиозные (арабские) имена или имена героев известных литературных произведений (персидские).

Посмотрим, как звали наиболее известных истории представителей этноса «древних монголов» — или татар Чынгыз хана, и постараемся узнать по возможности, что они означали и как примерно звучали на их родном языке — языке «древних монголов», соплеменников Чынгыз хана. И к какому языку они могли относиться и что они означали, и не менее важное — остались ли их следы в каком-либо из языков, которые могли быть родным языком рассматриваемого этноса в соответствующий период.

Сам Чынгыз хан был по происхождению сыном татарского войскового старшины, «простого десятского и офицера Есукэя» ^[56], пишет В. П. Васильев на основании сведений Мэн-хуна (17, 160, 217). Еще ранее, более чем за полвека до В. П. Васильева, и Н. М. Карамзин писал имя отца Чынгыз хана так — «Езукай» (46, 455).