История Англии для юных - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Диккенс cтр.№ 103

Но временам суждено было измениться к лучшему, и причем благодаря тому самому Вильгельму, принцу Оранскому (хотя его дядя король и мысли подобной не допускал). Принц приехал в Англию, увидел Марию, старшую дочь герцога Йоркского, и женился на ней. Постепенно мы узнаем, каковы были последствия этой женитьбы и почему о ней следует помнить.

Дочь эта была протестантка, но мать ее завершила свой жизненный путь католичкой. Из восьмерых детей герцога Йоркского выжили только две дочери — Мария и ее сестра Анна, тоже протестантка. Анна впоследствии вышла замуж за Георга, принца Датского, брата короля этой страны.

Чтобы вы ни в коем случае не подумали, будто Веселый Монарх был великодушен (такое случалось, если он добивался, чего хотел) или отличался щедростью и благородством, я упомяну здесь о том, как поступили с членом палаты общин сэром Джоном Ковентри. При обсуждения налога с театров он позволил себе сделать замечание, обидевшее короля. Король вместе со своим незаконнорожденным сыном, появившимся на свет за границей, которого он сделал герцогом Монмутом, придумал веселенький способ отомстить Ковентри. Пятнадцать вооруженных мужчин подговорили подкараулить его ночью и отрезать ему нос перочинным ножом. Вот так, по-королевски и по-мужски. Королевского фаворита герцога Бекингема подозревали в том, что он нанял убийцу, который напал на герцога Ормонда, когда тот возвращался домой после званого обеда. Во всяком случае, лорд Оссори, благородный сын герцога, был настолько в этом уверен, что, будучи при дворе, сказал стоявшему возле короля Бекингему: «Милорд, я знаю наверняка, что это вы организовали последнее покушение на моего отца. Предупреждаю, в случае жестокой расправы с ним, кровь его будет на вас, и вы от меня не уйдете! Я застрелю вас, даже если вы будете стоять позади королевского трона, говорю вам это в присутствии его величества, так что не думайте, будто я напрасно вам угрожаю». Поистине веселые были времена!

Жил тогда один парень по имени Блад, — вместе с еще двумя сообщниками он был схвачен при попытке самым дерзким образом украсть корону, державу и скипетр, хранившиеся в башне вместе с другими сокровищами. Этот грабитель, как выяснилось, когда его поймали, был самым настоящим разбойником и заявил, что это его наняли, чтобы убить герцога Ормонда, и что самого короля он тоже собирался убить, но был потрясен его величественным видом, когда тот купался в Баттерси. Поскольку король выглядел на редкость тщедушным, я в это не верю. То ли ему это польстило, то ли он знал, что Бекингем в самом деле нанимал Блада, чтобы убить герцога, — кто его знает. Но точно известно, что он простил этого вора, пожаловал ему поместье в Ирландии (где тот имел счастье родиться), приносившее пятьсот фунтов годового дохода, и представил ко двору, а распутные господа и бесстыжие дамы стали носиться с ним как с писаной торбой, правда, они и с самим чертом носились бы точно так же, если бы его представил ко двору король.

Денег у короля вечно было в обрез, несмотря на его постыдную пенсию, и он был вынужден созывать парламент. А у протестантов из парламента стоял поперек горла католик герцог Йоркский, женившийся во второй раз. Новой избранницей герцога стала юная, пятнадцатилетняя сестра герцога Моденского, католичка. Протестантов поддерживали диссентеры, причем себе во вред: они готовы были сами отказаться от власти, лишь бы она не досталась католикам. Королю оставалось прикинуться протестантом, будучи католиком, поклясться епископам в своей искренней любви к англиканской церкви, которую он предал, заключив сделку с французским королем, и вот так, одурачив всех, кто почитал монархию, прибрать власть к рукам, доказав еще раз, какой он негодяй. Тем временем король Франции, отлично знавший своего веселого пенсионера, договаривался за спиной у короля Англии с его противниками из парламента, точно так же, как с ним и его друзьями.

Страх перед возрождением в стране католичества, в случае восшествия на престол герцога Йоркского, и низость короля, притворявшегося, будто он его разделяет, возымели самые неприятные последствия. Некий доктор Тонг, рядовой городской священник, попал под влияние некого Титуса Оутса, самого настоящего проходимца, который якобы узнал от иезуитов за границей о готовящемся покушении на жизнь короля с целью возрождения католичества. Незадачливый доктор Тонг привел этого Титуса Оугса в совет, и тот, пока его расспрашивали, противоречил сам себе тысячу раз, сочинял самые странные и неправдоподобные истории и приплел к заговору Колмэна, секретаря герцогини Йоркской. И вот, хотя Оутс оболгал Колмэна, и мы с вами прекрасно знаем, что по-настоящему опасный католический заговор затеял французский король, а возглавил сам Веселый Монарх, случилось так, что среди бумаг Колмэна нашлись письма, в которых он одобрял времена Марии Кровавой и оскорблял протестантскую веру. Титусу здорово повезло, показания его подтвердились, но главное было впереди. Сэр Эдмондбери Годфри, чиновник, который допрашивал его первым, неожиданно был найден мертвым возле Примроуз-Хилла, и все ни минуты не сомневались, что это дело рук католиков. Я совершенно уверен, что он был болен черной меланхолией и убил себя сам, но протестанты устроили ему пышные похороны, а Титуса стали называть Спасителем Нации и назначили ему пенсию двенадцать сотен фунтов в год.

Лавры Оутса не давали спокойно спать другому мерзавцу, Уильяму Бедлоу, позарившемуся на пятьсот фунтов, обещанных в награду за опознание убийц Годфри, и он обвинил двух иезуитов и еще несколько человек в том, что они его убили, выполнив желание королевы. Оутс, работая теперь на пару с этим новым доносчиком, имел наглость обвинить несчастную королеву в государственной измене. За первыми двумя явился и третий клеветник, такой же гнусный, как и они, и показал на банкира-католи-ка по имени Стэйли, сообщив, что тот будто бы назвал короля величайшим плутом в мире (он был совсем не далек от истины) и пообещал убить его собственноручно. Банкира немедленно предали суду и казнили, а за ним Кол мэна и еще двоих. Затем один бедолага по имени Пранс, католик и серебряных дел мастер, арестованный по доносу Бедлоу, сознался под пыткой, что принимал участие в убийстве Годфри вместе с еще тремя вовсе не причастными к нему людьми. Оутс, Бедлоу и Пранс донесли на пятерых иезуитов, которые были признаны виновными и казнены на основании точно таких же бездоказательных и нелепых свидетельств. Далее перед судом пред-лекарь королевы и трое монахов, но Оутс и Бедлоу в это время куда-то отлучились, и этих четверых отпустили. Все умы были так поглощены католическим заговором, а настроения против герцога Йоркского так сильны, что Яков послушался письменного приказания брата уехать вместе с семьей в Брюссель, при условии, что его права не перейдут к герцогу Монмуту в его отсутствие. Однако, вопреки надеждам короля, палату общин это не удовлетворило, и она приняла билль, по которому герцог навсегда лишался права престолонаследия. В ответ король распустил парламент. И удалил от себя своего старого фаворита герцога Бекингема, ставшего теперь его противником.

Более или менее основательный рассказ о бедствиях, пережитых в это веселое царствование Шотландией, заняли бы сотню страниц. За отказ признавать епископов и приверженность Торжественной лиге и Ковенанту народ терпел злодейства, при воспоминании о которьх стынет кровь. Жестокие драгуны разъезжали по всей стране и наказывали крестьян, если те покидали церковь, сыновей вздергивали на виселицы у дверей отчего дома за отказ выдать родителей, жен мучили до смерти пытками за укрывательство мужей, людей забирали прямо с полей и из садов и без суда расстреливали на дорогах, к пальцам узников привязывали зауженные спички, кроме того, была изобретена и постоянно применялась самая страшная пытка, получившая название «Сапог»: ее жертвам перетирали и перемалывали ноги с помощью железньх лопастей. Свидетелей пытали, как и обвиняемых. Тюрьмы были набиты до отказа, виселицы прогибались под тяжестью тел, убийства и грабежи опустошили Шотландию. Но никакими силами ковенантеров не удавалось затащить в церкви, и они упорствовали в своем желании поклоняться Господу по-своему. Налетевший на них отряд оголтелых горцев, их же соотечественников, добился не больше, чем английские драгуны под командованием Грэма из Клеверхауса, самого жестокого и коварного среди всех их врагов, чье имя во веки веков будет проклято по всей Шотландии. Архиепископ Шарп всегда способствовал этим злодеяниям и одобрял их. Кончилось тем, что и он погиб: издевательства над шотландским народом перешли все границы, архиепископа, проезжавшего по болотам в своем запряженном шестеркой лошадей экипаже, заприметил отряд во главе с неким Джоном Белфором, поджидавший других угнетателей. Возблагодарив Небеса за подарок, они нанесли Шарпу множество ран и прикончили его. И если человек вообще заслуживает подобной смерти, то, по-моему, архиепископ Шарп ее заслужил.